Нынешней осенью у нее уже было точно такое же дурное предчувствие, в странно сухом воздухе она почуяла тогда нечто противоестественное. Словно что-то или кто-то выбил матушку-природу из седла. Хорошо хоть заговор на дождь подействовал. Дождь, правда, обернулся снегопадом, так ведь дело было в декабре. Но сейчас она чувствовала что-то темное, мрачное, вроде тучи. Словно где-то зреет беда.
Дэвис. Имя проскользнуло в сознание как ртутный шарик. Грета плелась за парой и пыталась сообразить. Дэвис? Проблема в Дэвисе? Чушь какая-то.
Хотя может статься, Дэвис этот никак и не связан с ее тревогой. Возможно, так зовут мужчину, который битый час разгуливает с женой у нее по галерее. Или это фамилия супругов.
Дэвис. Имя явилось снова, но на этот раз вместе с образом нынешней посетительницы — та прижималась к какому-то субъекту. Та же галерея, та же дама, но мужчина абсолютно другой, выше ростом и с более темной шевелюрой, чем у того, что шагал рядом с ней сейчас. Хотя бы понятно, откуда всплыл этот Дэвис, — подумала Грета, ничем не выдавая своего открытия.
— Ах, вот эта мне нравится! — Жена замерла перед абстрактной композицией маслом в стиле экспрессионизма.
— М-м-м, — уклончиво откликнулся муж.
Грета бросила на них взгляд поверх очков для чтения:
— Боюсь, сейчас у меня не так много абстрактных работ, но если это именно то, что вам нравится, приходите в марте.
Женщина дернула головой и с полуоткрытым ртом уставилась на Грету, будто только сейчас вспомнила о ее присутствии.
— В третью пятницу марта у меня открывается новая выставка, — продолжала Грета, — замечательной художницы-абстракционистки Джил Требелмейер. Ее работы поистине хороши, вот уж что действительно стоит посмотреть. — Грета светски улыбнулась: дескать, вас и сейчас никто не торопит. На самом деле она избавилась бы от них с величайшим удовольствием.
Рот у дамочки был по-прежнему приоткрыт, только теперь явно от удивления.
— Мы же знаем Джил! — Она глянула на мужа, затем снова на Грету: — Значит, это ее галерея?
— Галерея моя, но я выставляю Джил уже лет шесть.
— Удивительно. Да, мир тесен… — Женщина туманно улыбнулась. — Я работала с ее отцом — до того, как он умер, само собой. Джили росла практически у меня на глазах. С удовольствием посмотрела бы на ее работы. Когда, говорите, открытие? В марте?
Грета кивнула:
— Шестнадцатого.
— Чудесно. Надо свериться с ежедневником — надеюсь, у меня найдется свободное время.
Муж уже вытащил свой «Блэкберри».
— М-м-м. Я-то буду в Токио. Так что ты уж как-нибудь без меня. — Он подмигнул Грете. — Для моей хозяйки это не проблема. Я зарабатываю, она тратит — разом. — Он по-хозяйски (шучу, шучу!) облапил жену за плечи, а та состроила гримасу, и от мечтательного взгляда не осталось и следа. — Хотя в данном случае я не прочь обзавестись какой-нибудь картинкой Джил. Прелестная была малютка… Пари держу, из нее выросла отменная красотка.
Грета снова кивнула:
— Джил очень привлекательная молодая женщина. — Она перевела взгляд на супругу. — Надеюсь шестнадцатого увидеть вас на открытии.
В результате все вышло не так уж плохо. Дамочка наверняка зайдет еще раз и тогда уж что-нибудь купит. Хорошо, что Грета не стала их слишком активно выпроваживать.
Пара неспешно продвигалась к выходу; удивительно, но шпильки дамочки почти не стучали по паркету. Уже у самых дверей муж вдруг притормозил возле скульптуры из стекла.
Скульптура представляла собой указательные и большие пальцы двух рук, если их соединить и насколько возможно развести. Внешняя сторона зеленая, а в отверстии разворачиваются сотни розовых лепестков и стекаются к сердцевине цвета темного вина. У дамочки, когда она подошла ближе, уголки рта поползли вниз, а глаза стали круглыми.
Грете стоило большого труда сохранить серьезную мину. Дамочка живо смекнула, что у нее перед глазами, Дэвис тоже, надо полагать, не усомнился бы. А как насчет мужа? — вот в чем вопрос.
Приглушенный свист, а затем и языки пламени вырвались из окна первого этажа, усеяв мостовую стеклом. Все головы вокруг Гейл как по команде повернулись в ту сторону. Осколки стекла рассыпались с легким веселым звоном, словно заплясали десятки праздничных колокольчиков. Как страшен был этот звук здесь, сейчас.
— Ребятки, мы должны отыскать Эндрю. — Гейл выпрямилась, скривилась от боли в колене, утерла рот тыльной стороной ладони, что ее собственным детям запрещалось категорически. Вскинула Эмили к себе на бедро, обтерла руку о джинсы.
Уилл таращился на снег, на то место, где вырвало его мать.
— Ну же, Уилл! Пошли! — Гейл протянула сыну руку, тот замешкался, но лишь на мгновение и скорее всего из-за рвоты, а не потому, что собирался завести старую пластинку: он, мол, не маленький.
Гейл ковыляла, стараясь щадить правую ногу. С коленом явно что-то неладное.
И вокруг творилось что-то явно неладное. Вновь взвыли сирены, теперь уже карет «скорой помощи». Гейл добралась до конца квартала, напротив юго-западного угла школы, и повела детей через дорогу. Мимо пронеслись две «скорые», подлетели к тем, что уже стояли у школы.
Из южных дверей школы выскочили двое пожарных, каждый с двумя малышами на руках. Следом неуверенно семенили еще трое ребят, кашляли и терли глаза. Подбежавший санитар отвел их в круг из «скорых», где устроили пункт первой помощи.
Гейл ускорила шаг, по росту малышей угадав в них приготовишек. Она рассекала толпу зевак (делать им нечего!), обходила «скорые», как вдруг за очередной машиной с красным крестом увидела миссис Двайер — та привалилась к машине и тяжело дышала, прижимая к лицу кислородную маску. Щека у нее была вымазана чем-то черным, по лбу, несмотря на мороз, струился пот. Она возбужденно шарила глазами по детским головам, которых много было вокруг, будто машинально их пересчитывала.
— Миссис Двайер! Где Эндрю?
Учительница оторвала маску от лица:
— Не знаю… Я не могла… — От дыма и слез глаза у нее покраснели. Она закашлялась, поднесла к лицу маску, сделала несколько вдохов и только тогда смогла заговорить: — Наверное, он уже где-то здесь.
Наверное? Гейл оглянулась: в клубах дыма, валившего из южных дверей, скрылась спина пожарного в желтой куртке. Гейл продолжала искать сына, Уилл тоже тревожно всматривался в толпу. Рука Гейл, в которой была зажата ладошка сына, то и дело дергалась — это Уилл проверял, не Эндрю ли скрывается под той или другой кислородной маской, не его ли брата вымазала сажа.
Какое-то движение привлекло внимание Гейл, она обернулась и увидела выбегавшего из школы пожарного с ребенком на руках. Тело мальчика обмякло и раскачивалось при каждом шаге пожарного, моталась голова со светлым чубом, болтались башмаки. Синие с белым кроссовки. Кроссовки Эндрю.
