В-третьих, одна из жительниц города, работница хладокомбината, родила пятерых близнецов, что случается в нашем городе раз в двадцать пять лет. Все малыши после родов остались живы, но оказалось, что у трех из них имеются маленькие хвостики на манер собачьих. Хвостики ампутировали прямо в роддоме, а безмятежной мамаше и ее мужу городские власти выделили четырехкомнатную квартиру.
И, наконец, поползли слухи о том, что предприимчивые горожане открыли еще один способ легкого заработка, что-то связанное с бытовой химией. Будто бы они покупают в обычном хозяйственном магазине не то известь, не то цемент, что-то с ним делают прямо в домашней ванне, в чем-то разводят, с чем-то смешивают, и после этого продают одной иностранной компании — то ли японской, то ли голландской — чуть ли не по цене золота. Что заниматься этим может не только специалист-химик, а прямо-таки каждый дурак, и будто бы уже есть люди, которые нажили на этом деле целые состояния.
В слухах было дело или нет, но Матросов с Бэхой, приехав покупать порошок, обнаружили у дверей склада в железнодорожном тупике шевелящуюся очередь. В очереди преобладали молодые люди предприимчивой наружности, а также бывалые женщины челночного вида. У всех, стоявших у дверей, были одинаково возбужденные и таинственные лица, как у людей, в первый раз попавших в казино или на поединок по боксу среди женщин.
Матросов с самого утра был как-то рассеян и задумчив и, судя по всему, особенного значения очереди не придал. Но Бэха, увидев выстроившихся людей, помрачнел.
— Вот черт! — в сердцах сказал он.
— Что?
Бэха посмотрел на Матросова сердито.
— Думаешь, опять химик сработал? — догадался Матросов.
Бэха не ответил.
Приятели пристроились в хвост.
Очередь настороженно помалкивала. Люди находились в напряжении и подозрительно поглядывали друг на друга.
— Почему мы так медленно двигаемся? — наконец спросила женщина с бегающими глазами. — Что они там возятся?
— Деньги не успевают считать, — ответил парень с золотой цепью в палец толщиной. — Суммы-то большие. А у людей — мелочь.
— Какая еще мелочь?
— Ну, сотни там, полтинники!
Очередь опять помолчала.
— Так что же нам, тут до утра стоять?.. Нужно мелочь— мимо! Брать только тысячи!
— Ишь, какой умный! А у меня, может быть, половина суммы — сотнями. Что же мне теперь, домой идти?
Какой-то парень в бейсболке за несколько человек впереди рассмеялся нервным деревянным смехом.
Некоторое время люди стояли молча. А о чем можно говорить в такой странной очереди?
— Вы видели? Только что один мужчина увез целый багажник! — не выдержала молодящаяся женщина с пышной укладкой на голове. Рядом с ней на земле стояла сумка на колесиках.
— Багажник — еще что! Утром, говорят, один приезжал на грузовике! — сквозь зубы процедил ее сосед.
— На грузовике!?
Матросов невольно покраснел. Они с Бэхой тоже приехали на фургоне, но на всякий случай оставили его за несколько сот метров от склада.
Никто не ответил, но было заметно, что все, стоящие в очереди, подобрались.
— А вы сколько берете? — спросила у соседа женщина в мужской кожаной куртке.
— Что беру — все мое! — буркнул в ответ коренастый сосед, кирпичным румянцем и висячими усами, напоминавший Тараса Бульбу.
— Ну и не говорите! Пожалуйста! — фыркнула женщина. — Тоже мне, граф Монте-Кристо!
Бульба отвернулся.
— А хватит нам этого… как его… сурика? — обращаясь ко всем сразу спросил кто-то.
— Хватит. Там полный ангар. Я заглядывал.
— Говорят, вчера целый состав к городу подошел.
— Скажете тоже — состав! Не состав, а четыре фуры. Но и это почти пятьдесят тонн.
— Ничего себе!
— А вы думали! Такой спрос!
Бэха досадливо крякнул.
— Черт-те что! — прокомментировал он, разглядывая носки своих ботинок. — Просто черт-те что!
Матросов кивнул.
— Скажите, а долларами они берут? — спросила у стоящего впереди парня женщина с высокой прической.
Парень растянул губы в улыбке.
— Какие доллары, мамаша! Мы не в Чикаго! Только рубли!
— Как это! — покраснела женщина. — А мне сказали… Что же теперь — и доллары не деньги?
Очередь не отвечала.
— Черт-те что! — в сердцах проговорил Бэха.
— Ты думаешь, химик? — повторил вопрос Матросов.
— Какой химик! Химик бы не справился. Тут кто-то метет языком по-взрослому!
Бэха посмотрел на часы.
— Ладно, ты пока стой, — проговорил он, — а я отъеду ненадолго. Здесь, я вижу не меньше, чем на час…
Матросов не возражал.
— Надо в больницу заглянуть… — добавил Бэха. Но уходить почему-то не спешил.
— Что? — спросил Матросов.
— Не нравится мне все это… — решительно сказал Бэха. — Очень не нравится!
Матросов пожал плечами: а что делать?
— Я это к тому, — Бэха, наконец, посмотрел Матросову прямо в глаза, — что еще не поздно отказаться.
— В каком смысле?
— В том смысле, что ничего не покупать. Деньги вернуть в клинику. А про немцев забыть.
Матросов некоторое время о чем-то размышлял. Потом почему-то смутился.
— Нет, нет, зачем же! Раз уж решили, значит решили. Да и вообще… — Он не договорил.
— Что?
— Поздно уже отказываться…
— Как это поздно? Почему?
Матросов пожал плечами.
— Потому что у меня уже нет всех денег. — Он вдруг улыбнулся. — Пять тысяч сегодня утром я уже потратил…
* * *
Развернув влетевший в окно пакет и обнаружив в нем пять тысяч долларов, Ксюша в первый момент несказанно удивилась. А потом испугалась.
Что мог значить этот пакет? Пакеты с деньги просто так в окна не влетают! Да еще с такими огромными. Тут что-то не так. Чьи это деньги? Кому они могут принадлежать?
Это или какое-то страшное недоразумение, или ловушка! Рассчитанная на то, что Ксюша возьмет эти деньги себе. Только она начнет тратить деньги, к ней сразу же явятся серьезные люди, спросят: «А где наши пять тысяч? У тебя? А мы их ищем, найти не можем!» — и возьмут ее в оборот. О таком сплошь и рядом рассказывает телевидение.
Но кому, спрашивается, нужно расставлять Ксюше ловушки? Да еще таким странным рискованным способом. Заместителю главного врача? Администрации больницы? Не похоже. У них нашлись бы способы и попроще.
