Уильям пробудет со мной в Италии всего неделю, а потом уедет в Америку; я же приехала на три. Отчасти я счастлива, что со мной в Италию приехал хороший старый друг, тем более что мне предстоит справить здесь свое пятидесятилетие, но с другой стороны, я волнуюсь. Прежде я была в Италии лишь одна и воспринимаю эту страну и ее людей как что-то очень личное, неприкосновенное: это нельзя объяснить, но я не могу делиться Италией ни с кем. Точнее, если быть честной, не хочу. Это открытие заставляет меня поразиться собственному эгоизму и мелочности. Эту короткую поездку я планировала как полное погружение, потому что я все еще надеюсь разобраться в том, что произошло. Мне нужно подтверждение, что за все эти годы я ничего не приукрасила, не позолотила, не придумала, не забыла. Мне нужно знать, что все это было реальным.
Esse nufesso chi dice male di macaruni.
Кто плохо отзывается о макаронах — дурак.
В первый вечер Джанфранко ведет нас ужинать в ресторан «Нелло». С нами дантист Паоло и его жена. Я в восторге от этой компании, но немного волнуюсь, что от усталости и после стольких лет мой итальянский ухудшился или вовсе забылся. Я всегда любила Паоло и Сильвану, двух непохожих людей, странным образом оказавшихся вместе: коротышка Паоло с пронизывающим взглядом, хромающий на одну ногу, и высокая, черноволосая красотка Сильвана. Мы заходим в переполненный ресторан, где, как всегда с Джанфранко, нас приветствуют, словно знаменитостей. Уже через несколько минут на столе появляются вино и еда: подносы с брезаолой[21]и роскошными сочными ломтиками прошутто, салями и мортаделлой, кростини с различными начинками, корзины с хлебом. Кьянти льется рекой.
Уильям, который сидит в дальнем конце стола, ест слишком много и опрокидывает бокал за бокалом — и к середине вечера вспоминает свой забытый итальянский и даже умудряется участвовать в разговоре. Я раскраснелась, взволнована, язык от вина развязался и болтает без умолку, но временами вспоминаю, что нужно еще и есть. Приносят еду: жареные зеленые помидоры с чесночным маслом, запеченную говядину с кровью, такую нежную, что ее почти не надо резать, спеццатино или рагу из многочисленных овощей и целые белые грибы, запеченные с травами и чесноком. Джанфранко сидит во главе стола, он громогласен и весел. Уильям, который вообще склонен к преувеличениям, заявляет, что это лучший ужин в его жизни, и я с облегчением замечаю, что его радушная натура органично вписывается в нашу компанию. Когда все закуривают, невзирая на многочисленные таблички «Курить запрещено», расставленные по всему залу, я вижу, что он уже стал своим и я зря беспокоилась. Когда после ужина мы идем к Паоло и Сильване в гости, Уильям все еще пьет ликеры и продолжает вести уже едва понятные беседы с Джанфранко и Паоло, а я тем временем засыпаю на ходу. Да, насчет Уильяма волноваться не надо.
Вернувшись в квартиру Джанфранко, оставляю мужчин наедине — они по-прежнему увлечены оживленной беседой, — а сама умываюсь и чищу зубы. Уильям то и дело выкрикивает: «Как по-итальянски энергия? Как сказать духовный?», — но я слишком измучена, сыта и пьяна, чтобы отвечать на его вопросы. В комнате для гостей, где останавливаются уже взрослые дети Джанфранко, приезжая из Парижа, нас ждут две раздельные кровати. Чуть раньше Джанфранко отвел меня в сторону и спросил, устраивает ли меня такой расклад. Потому что если нет, я могла бы спать в его комнате. В этом предложении не было никакого сексуального намека, и все же я невольно задумалась, какие бы ожидания были у Джанфранко, если бы я согласилась. Последние два раза, когда я его видела, между нами отсутствовало всякое сексуальное притяжение; напротив, возникло ощущение, что наши отношения стали глубже, обогатились и перешли на новый уровень. Вернувшись, я увидела, что ничего не изменилось. Видимо, он просто проявляет заботу и внимание, как ему свойственно.
Один лишь солнечный майский день после нашего приезда, и погода становится ужасной не по сезону: постоянно льет дождь, ветрено, холодно, а однажды ночью идет такой сильный град, что наутро острые белые льдинки хрустят под ногами, как снег. Холод и несколько дней, необходимых, чтобы оправиться от длительного перелета, развеивают мое философское настроение, и я снова начинаю чувствовать себя в привычной стихии. Я приехала в Италию в отпуск, не на работу, как в предыдущие два раза; у меня впереди целых три недели, и большую часть этого времени я проведу в качестве гостя Джанфранко, а остаток — в Перудже с Раймондо. Я выбрала Италию для празднования пятидесятилетия, потому что именно здесь отметила два предыдущих юбилея — тридцать и сорок. Я также хочу узнать, что происходит в мире итальянской гастрономии, и надеюсь, это поможет мне сделать свою еженедельную рубрику в местной газете более интересной. А еще я вернулась потому, что слишком долго не видела страну и людей, которые так сильно повлияли на мою жизнь. Но на этот раз я остро чувствую, что вернулась в этот мир женщиной гораздо более уверенной и обретшей внутренний покой, по сравнению с моими предыдущими путешествиями. Я почти себе нравлюсь.
На следующий день Джанфранко везет нас на виллу. Я потрясена при виде такого количества комнат, дверей, арочных проемов, садиков, скрывающихся за углом, обеденных залов и лестниц, внезапно приводящих в крошечные уютные гостиные. Вилла построена в XIV веке, и в одном из помещений по-прежнему стоит мебель той эпохи. Несколько комнат закрыты — они принадлежат пожилому члену семьи, который до сих пор там живет, — но остальная территория в полном распоряжении Джанфранко и его партнеров по бизнесу.
Кухня огромна, а обеденный зал элегантен, официален и чопорен. На улице беседка: длинные столы под аркой, увитой лозами, где здорово засидеться до полуночи теплыми летними вечерами. На обшитых панелями стенах в одной из комнат — черно-белые фотографии знаменитостей и высокопоставленных персон, приезжавших на виллу в 1940-е и 1950-е годы. Среди них — очень молодая Элизабет Тейлор и юный, ослепительно красивый шах Персии. Территория виллы великолепна: идеально ухоженные клумбы, фонтаны, скульптуры и большие керамические горшки с лимонными деревцами.
Меня переполняет гордость за Джанфранко, его удивительный талант находить самые красивые рестораны для работы. Я также вижу, что этот бизнес грандиознее всего, за что он брался прежде. На просторной кухне достаточно места для трех шеф-поваров. Пока большинство заказов — это приемы в честь свадеб и причастий более чем на сто человек.
Стоя посреди этой огромной кухни, чувствую себя как дома. Знакомые большие сковородки с низкими стенками, в которых булькает соус, словно приглашают подойти и помешать их содержимое, и я так и делаю, поддавшись инстинкту и окунув деревянную ложку в маслянистое темное рагу из говядины, щедро приправленное перцем. Второй шеф-повар Джанфранко — высокий, красивый юноша родом из Албании; он вытирает столешницу из нержавеющей стали, чтобы я могла разложить все необходимое для приготовления чизкейка. Не могу удержаться, когда есть возможность поработать на такой кухне. Третий повар — краснолицый, жилистый коротышка. Какое-то время мы трое продолжаем неуклюже натыкаться друг на друга, вежливо извиняясь, пока не определяем границы своей территории.
