Он попытался объяснить своей дочери, Марии-Розе, что жизнь с Сильвией напоминала череду постановочных сцен, проходивших словно в аквариуме, — чтобы все могли наблюдать за ними, восхищаться и завидовать. Между ними ни разу не было скандалов и ссор, о которых рассказывала Сильвия. Корри ей всегда уступал. Правда заключалась в том, что они с Сильвией практически не знали друг друга.
— Почему ты женился на ней, папа? — спросила Мария-Роза.
— Думаю, из тщеславия, — просто ответил он.
Мария-Роза была мудра не по годам, к тому же то же самое она слышала от матери, поэтому дочь поверила ему.
В следующие двадцать лет слава Корри Салинаса достигла грандиозных масштабов. Его знали не только в США, но и за рубежом. Фильмам, в которых он снимался, был гарантирован успех. Его видели в компании самых роскошных женщин на светских приемах, кинопоказах, бродвейских премьерах, открытиях выставок, на дорогих яхтах в Средиземноморье. Желтая пресса связывала его имя с многочисленными кинозвездами, наследницами крупных состояний и даже с одной принцессой, однако свадьбы так и не последовало.
Мария-Роза выросла такой же темноглазой и мечтательной, как Корри, и одновременно практичной и уравновешенной, как Моника. Она унаследовала от родителей их трудолюбие, стала учительницей и много лет работала волонтером в самых бедных странах. Образ жизни ее отца, звезды мировой величины, ее ничуть не привлекал. С самого детства она считала славу врагом семейного счастья.
В юности ей приходилось скрываться от папарацци и держать язык за зубами, чтобы у прессы не было возможности в искаженном виде преподнести публике ее слова. Для дочери Корри Салинаса были открыты любые двери, но она не стремилась в них войти.
Тем не менее Мария-Роза никогда не питала враждебности к отцу и не упрекала его. Оказавшись в Лос-Анджелесе, она обязательно звонила ему, приглашая в пиццерию или мексиканский ресторанчик, где они могли спокойно посидеть в дальнем углу, на время избавившись от постоянного преследования, к которому Корри уже привык.
От дочери он узнал, что Моника вышла замуж во второй раз — за симпатичного мужчину по имени Харви, владельца цветочного магазина. Мария-Роза говорила, что ее мать еще никогда не была так счастлива; Монику расстраивало только отсутствие перспективы стать тещей и бабушкой. Но, вздыхала дочь, она пока не встретила того самого мужчину, к тому же она неоднократно становилась свидетелем того, как распадались даже самые счастливые браки.
Корри частенько приходилось слышать разговоры о том, как несправедлива жизнь: почему мужчины с годами выглядят только лучше? Он по-прежнему играл романтических героев, в то время как его ровесницам приходилось бороться даже за характерные роли. Однако Корри понимал, что так будет не вечно.
На пороге шестидесятилетия он четко осознал, что должен сыграть свою коронную, незабываемую роль. Мощную и серьезную. Роль, которую всегда будут ассоциировать с ним. Но таких предложений почему-то не поступало.
Его агент Тревор по кличке Неутомимый пытался уговорить его сняться в телесериале, но Корри об этом и слышать не желал. В самом начале своей кинокарьеры он усвоил распространенное убеждение: на телевидении снимаются актеры, которые выпали из обоймы. Ему нужно только кино — и точка!
Тревор в ответ тяжело вздыхал.
Корри отстал от времени, говорил он. Наступает золотой век телевидения. Лучшие сценаристы давно перекочевали туда. Ему предлагают роль президента Соединенных Штатов — мощней и серьезней некуда! Корри рубит сук, на котором сидит. Главное правило успеха — способность адаптироваться, повторял Тревор. Но Корри ничего не хотел слышать.
О смене агента речь не шла. Слишком поздно. Тревор и так рыл носом землю, чтобы добыть идеальную роль для своего самого успешного клиента. К тому же Корри помнил старую пословицу о том, что менять агента — все равно что переезжать из каюты в каюту на Титанике.
Корри всегда был добродушным и уступчивым. Но тут проявил редкостное упрямство: ему лучше знать, в какой роли сниматься, и плевал он на агентов, студии и индустрию вообще.
Когда-то он не послушался монахинь, уговаривавших его стать священником, потом отказал владельцу сандвич-бара, который предлагал ему постоянную работу. Он не обращал внимания на тех, кто говорил, что уроки актерского мастерства слишком дороги, а у него мало денег. Он всегда принимал собственные решения.
Скоро ему исполнится шестьдесят. Тревор хотел, чтобы юбилей Корри совпал с выходом какого-нибудь громкого фильма с его участием, однако из предложений у него были только телесериалы.
— Это же просто жемчужина, а не роль, — умолял он Корри. — Ты будешь играть итальянца, который считает, что смертельно болен, и возвращается в Италию, чтобы заново обрести свои корни перед смертью. Там он знакомится с женщиной… Ты не поверишь, какие актрисы претендуют на эту роль! Они в очередь становятся, узнав, что ты будешь сниматься.
— Никаких сериалов, — отрезал Корри.
— Сейчас все по-другому, поверь. Ты давно был на церемониях вручения призов? Их теперь отдают телезвездам!
— Тревор, нет!
Их споры продолжались несколько недель.
Корри рассказал обо всем Марии-Розе.
— А почему бы тебе не попробовать, папа? Мои друзья давно не ходят в кинотеатры. Они смотрят телек или скачивают сериалы в компьютер. Все так изменилось. Честное слово.
Мария-Роза оказалась права. Все действительно изменилось.
Из-за кризиса дела у поверенного Тони, распоряжавшегося его финансами, пошли неважно. Инвестиции не приносили дохода, поэтому пришлось делать новые вложения — весьма рискованные. Все вскрылось в тот день, когда поверенный погиб в автокатастрофе.
Он покончил с собой, въехав в бетонную стену; дела остались в таком запутанном состоянии, что не разобраться за несколько лет.
Впервые за долгое время Корри приходилось делать выбор, основываясь на финансовых соображениях. Большая часть его собственности могла уйти с молотка.
Тревор был по-прежнему неутомим; он старался изо всех сил, чтобы слухи о финансовых затруднениях Корри Салинаса не просочились в прессу. В который раз агент заговорил о телесериале. Теперь Корри был вынужден к нему прислушаться.
Инвесторы собираются встретиться во Франкфурте. Они хотят, чтобы Корри присутствовал там, — это будет означать, что он согласен на съемки. Это поможет им исправить положение. Гонорар огромный, Корри сможет выкупить свою собственность назад.
— Я только хочу оставить достаточно средств для дочери, — мрачно ответил Корри, готовясь паковать чемодан и лететь в Германию.
Корри всегда сажали в самолет последним, втайне от других пассажиров, за несколько минут до взлета. Он старался проскользнуть на сиденье в первом классе, не привлекая к себе внимания. Так было и на этот раз; если кто-то в салоне его и узнал, то не подал виду. Корри захватил с собой распечатку сценария нового сериала; сейчас он с неохотой начал его листать. Сердце его совсем не лежало к этому проекту, хотя Тревор Неутомимый и утверждал, что сериал принесет ему гору денег и еще большую славу, чем сейчас. После прилета во Франкфурт он примет душ, переоденется, передохнет в отеле и только потом будет решать. Корри слишком устал; просидев несколько минут в мягком удобном кресле, он незаметно для себя задремал.
