Ознакомительная версия. Доступно 18 страниц из 89
– Дура! – в сердцах обозвал ее Игнат. – Не зря говорится, что сон разума рождает чудовищ.
– Если разум понимать как нравственность, то это в точности про тебя.
Не простившись, она пошла по аллее. «Сука!» – процедил Игнат. Лена услышала, запнулась на секунду, но не оглянулась.
Через несколько месяцев Игнат женился. Ему не помешало, что первая жена, Оксана, еще на костылях передвигалась. Второй супругой стала дочь большого партийного начальника. Лена восприняла известие о браке Игната с равнодушной брезгливостью. Пусть хоть на английской королеве женится, лишь бы деньги присылал.
Катюше исполнился год. Она не могла сидеть, не пыталась вставать, плохо держала головку, не произносила слов и слогов, а только невнятные булькающие звуки. Но у них были победы! Катюша почти научилась глотать, и фонтаны брызг уже не так часто вырывались из ее ротика. Благодаря лекарствам, массажам и теплым ваннам, которые Лена делала постоянно, ослабился тонус мышц, и девочка уже не походила на скрюченного воробушка. Лене казалось, что самое страшное уже позади (хотя самое трудное еще впереди). Отступал панический страх Катиной смерти. Малышка родилась без многих жизненно важных безусловных рефлексов, а условные не вырабатывались. Но Лена была убеждена, материнское сердце ей подсказывало, что в глубине этого несчастного тельца, в подкорке недоразвитого мозга есть все-таки живой росточек, который упорно и настойчиво, через боль и страдания рвется к солнцу.
Лена чуть-чуть расслабилась, стала замечать мир вокруг, но на нее обрушилось еще одно чудовищное несчастье. Автобус, в котором ехали мама и папа, столкнулся с грузовиком. Отец умер на месте, мама – через два дня в больнице. Во время похорон бабушка упала, у нее случился инсульт, парализовало правую сторону тела. Лена враз потеряла родных и близких. Единственных, кто любил ее дочь, кто был поддержкой и опорой. Она осталась с двумя инвалидами на руках. Ее душа была пуста, по ней гулял черный пепел пожарища. Лена не могла молиться, потому что единственной просьбой к богу было бы: «Убей и меня!»
И тогда в ее двери позвонил Ангел.
Он все звонил и звонил. Лене не хотелось идти открывать. Ведь надо встать, кого-то видеть, о чем-то разговаривать. Она только что покормила дочь и бабушку. Положила Катеньку рядом с бабулей, чтобы та могла гладить ее здоровой рукой. Из глаз бабушки катились слезы. Как и правнучка, она теперь не могла говорить, только мычала. Лена знала, что бабушка хочет сказать: «Мало тебе, внученька, горя, так еще и со мной мыкаться. Лучше бы я преставилась, а не лежала колодой».
– Не лучше, – ответила Лена вслух. – Твоя пенсия теперь наше главное жизненное довольствие. Кому там неймется? – повернула Лена голову к двери.
Звонок не умолкал. Она встала и поплелась в прихожую.
На пороге стоял Коля – тот самый, первая любовь, из-за которой Лена считала себя предательницей. Как давно это было и как глупо, наивно.
– Здравствуй, Лена! Сегодня я приехал, вернулся из армии. Узнал о тебе.
– И что дальше?
– Я пришел.
Коля пришел и остался навсегда. Он вытащил Лену из пучины горя и отчаяния. Он зарабатывал деньги и все до копейки тратил на Ленину семью. Он купал бабушку и укачивал Катю, мыл полы и готовил еду, делал ремонт и конструировал коляски для ребенка. Он уговаривал Лену восстановиться на заочном отделении в институте.
Коля пришел как друг и ничего не требовал взамен своего участия. Просто каждый день появлялся в доме и спрашивал: «Скажешь, что надо делать? Или мне самому догадываться?» Лена пожимала плечами и загадывала: на сколько хватит этого тимуровца? Шли дни за днями, недели за неделями, а Коля никуда не пропадал. Лена начала улыбаться, оттаивать. На пепелище появились слабые побеги. Вечерами Лена невольно поглядывала на часы: когда же придет Коля? Обрывала себя: нельзя привязываться, сегодня он не придет и правильно сделает. Но Коля приходил – с сумкой продуктов, с игрушкой для Кати. Месяца через три Лена поймала себя на том, что не просто ждет Колю, а стоит перед зеркалом и прихорашивается. Лена испугалась. Она перенесла столько боли, что боялась любой радости – после радости обязательно случается боль.
– Зачем ты сюда ходишь? – спросила Лена, как только открыла дверь Коле.
– Пройти можно? – отстранил ее Коля и втащил в квартиру инвалидное кресло. – На больничной свалке нашел, ребята помогли отремонтировать. Теперь бабушка сможет раскатывать по дому.
– Зачем ты сюда ходишь? – повторила Лена. – Чего ты хочешь?
– Хочу помыть эту бандуру в ванной.
– Коля! Не юли! Отвечай.
– Разве не ясно? – посмотрел он ей прямо в глаза. – Я хочу жениться на тебе.
– Это невозможно.
– Почему?
– У невесты слишком много проблем.
– Справлюсь.
– Мне нельзя выходить замуж.
– Кто сказал? Кстати, я не тороплюсь.
– Правильно! И не теряй здесь время.
– Ты меня выгоняешь?
– Нет, но…
– Значит, разговор окончен. Я пошел мыть коляску. У тебя щетка есть?
– Николай! Я больше не могу, я боюсь… – У Лены перехватило горло, и она закончила шепотом: – Я больше не буду рожать детей.
– Одного ребенка вполне достаточно, по-моему.
Лена развернулась и ушла в комнату.
Они делали вид, что ничего не случилось, никакого разговора не было. Хотя теперь Лена стала замечать, как тянется к ней Коля, смотрит украдкой, вспыхивает от нечаянного прикосновения. В его молчаливом обожании не было ничего общего с тактикой платонических пируэтов Игната. Но и Лена теперь была не наивной девушкой с весенним бурлением крови в сосудах и томлением в чреслах. Ее чувство к Николаю созревало медленно и потому основательно. Жизнь цветка скоротечна, а дерево долго и крепко стоит на земле, пустив глубокие корни и не боясь ветров.
Бабушка, пересаженная в кресло, заметно повеселела. Она всячески показывала Лене, что Николай – отличный парень, не упусти. «Гы-гы-гы-гы…» – с разной интонацией рыкала бабушка в спину Коле, который уходил поздней ночью домой. Лена отлично понимала, что бабушка хотела сказать.
– Не придумывай, бабуля! Я ему вовсе не нравлюсь, – улыбалась Лена.
– Ры-ры-гы-гы! – бабуля здоровой рукой стучала по голове.
– Кто глупая? Я глупая?
– Гы-гы!
– Ну, не знаю. Ты думаешь, нравлюсь?
Лена привыкла так разговаривать: за себя и за бабушку, за себя и за Катю.
– Знаешь, бабуля, что я думаю? Мужское восхищение способно растопить ледяной панцирь, в котором живет несчастная женщина. Но воскресить ее может только собственная любовь.
Бабушка высунула язык и задвигала его кончиком вверх-вниз.
– Поняла. Хватит болтать? Пора переходить к делу?
Ознакомительная версия. Доступно 18 страниц из 89
