Глава девятая
1
Сабля тонко свистнула, и отрубленная голова гончей покатилась по каменному полю, разбрызгивая кровь. Тело сделало еще несколько шагов, пошатнулось на длинных ногах и рухнуло, забившись в агонии.
Влад Второй Дракул вытер лезвие о шкуру мертвой собаки. Его любимица Ласка, принесшая не один отличный помет, только что провинилась — зарычала на хозяина. Зарычала без причины — имейся причина, Влад, возможно, простил бы гончую. Но сейчас лишь кивнул слугам, тут же кинувшимся убирать труп, а сам направился в башню.
На душе князя было тяжело. Пришло время обратиться к дракону, потому что Влад не мог больше пребывать в неведении относительно сына. Вдруг турки уже убили его?! Он вспомнил, как сам в малолетстве сидел в заложниках в Буде, у венгерского короля Сигизмунда-Жегмонда… Но король был довольно добрым человеком — насколько добр вообще может быть король. Ведь именно он предал сожжению гнусных еретиков Яна Гуса и Иеронима Пражского, изрекавших хулу на церковь Христову.
А неверные — хуже собак, и им нельзя дозволять огрызаться даже по серьезным причинам. А если с княжичем что-то случится… О, что тогда сделает Влад!!!
Хотя, что он может сделать? Выступить против султана и, скорее всего, потерпеть поражение?
— Не надо спешить, не надо, — пробормотал князь, вынимая дракона. Прохладная фигурка удобно легла в ладонь, словно рукоять хорошего персидского кинжала. Князь закрыл глаза и замер, прислонившись к каменной кладке.
Он боялся.
Что-то не так было с металлической фигуркой, зажатой в руке. Не от Господа она пришла, а от дьявола, все чаще казалось князю. Не дурно ли он поступает, обращаясь к дракону? Но ведь это знак его ордена, а ныне покойный Сигизмунд создал орден для борьбы с неверными и врагами церкви, недаром одним из лозунгов его было «O quam misericors est Deus» — «О, как милосерден Бог» …Да что там, сам Влад Дракул получил свое прозвище именно из-за ордена, так разве же принесет ему вред дракон?!
Князь решительно встряхнул головой и еще сильнее сжал фигурку в кулаке.
И сразу же на него надвинулись высокие минареты Адрианополя, мечеть Юч Шерефели, вся в строительных лесах, на которые рабы тащили красные и белые кирпичи, рынок Бедестан с его девятнадцатью куполами, мост Гази Михал Бея и, наконец, старый султанский дворец. Казалось, князь Влад парит надо всем этим, подобно коршуну.
Но Дракулу недосуг было разглядывать ненавистный Адрианополь. Он желал видеть своего сына и тотчас же увидел его; но лучше бы этого не произошло, потому что князь громко вскрикнул, словно его ранили острым клинком.
Его сына жестоко пытали. Дракул неплохо знал султанский замок, но этого мрачного помещения без окон узнать не мог.
Руки и ноги юного княжича были продеты в ржавые железные кольца, вмурованные в каменную кладку, а по обнаженному израненному телу стекала кровь вперемешку с потом и копотью от факелов и жаровни, стоящей поодаль. Княжич висел на стене совершенно неподвижно, и на какое-то мгновение Влад с ужасом подумал, что сын мертв, но потом увидел, что его ресницы трепещут, а грудь мерно вздымается.
Рядом с княжичем стоял пожилой человек в грязном халате, покрытом бурыми пятнами, по виду — перс. Он внимательно, с усталой улыбкой на морщинистом лице, наблюдал за юношей. Чуть дальше на маленькой скамейке сидел отвратительный карлик, закутанный в черное рубище. Бритая голова карлика была чудовищно изуродована и бугрилась шишками и вздутиями в самых неподходящих местах, нижняя челюсть съехала на сторону, а правый глаз закрывало желто-белесое бельмо. Карлик, пыхтя, с болезненным любопытством таращился на происходящее, то и дело, утирая рукавом текущую из перекошенного рта слюну.
— Принеси мне холодного вина, Мехрдад, — сказал по-турецки перс, повернувшись к карлику.
Разумеется, князь не мог слышать, что тот говорит, но он умел читать по губам — давно, еще в юности, его научил старый иудей-фокусник, долгое время живший при дворе. Это оказалось совсем легко, особенно если ты наблюдателен и не ленив, а также, разумеется, если можешь хорошо видеть лицо говорящего.
«Мехрдад» означало «Подарок Солнца»; тот, кто давал безобразному карлику такое имя или кличку, изрядно пошутил. Уродец послушно вскочил со своей скамейки и заковылял к каменной лестнице без перил, круто ведущей куда-то наверх.
Перс тем временем продолжал молча рассматривать княжича. Влад Дракул лихорадочно пытался вспомнить, не видел ли он раньше при дворе султана этого странного человека. Нет, похоже, не видел — память на лица у князя была отличная, он бы запомнил… Но зачем он пытает сына?! Неужели султан сошел с ума и отдал заложника неведомому палачу?! Или молодой Влад сам совершил какую-то серьезную провинность, за что и страдал теперь?! Нет, ни султан Мурад Второй, ни великий визирь Чандарлы Халиль Паша не сделали бы подобную глупость, ведь они дали обещание, что никто и пальцем не тронет княжича! Но стоит ли доверять словам неверных, которые стоят не больше, чем блеяние овцы?!
Юноша открыл глаза и глухо застонал. Перс одобрительно кивнул.
— Ты пришел в себя. А еще я вижу, что твои раны заживают все быстрее и от них почти не остается следов…
— Зачем ты меня терзаешь?! — пробормотал княжич.
— Видишь ли, — совсем беззлобно произнес перс, сложив руки на груди, — Аллах создал так много любопытных вещей, что ни одному человеку невозможно знать их и тем более — понимать их сущность. Однако я как раз из тех, кто хотя бы пытается это сделать. Нет, мне не нужна слава Абу Али ибн Сины, Гиясиддина Джамшида Каши или Улугбека, внука великого Тамерлана. Я коплю свои знания, словно караимы и сефарды — золото и серебро. Складываю в сундуки, а сундуки прячу в глубокие подвалы, под замок и охрану. Говорят, в этом и состоит отличие алхимика от простого ученого.
— Но что я могу сделать для тебя?!
— Ты уже делаешь.
С этими словами перс шагнул вперед, доверительно наклонился к самому лицу княжича и тотчас едва не поплатился. Зубы Влада лязгнули совсем рядом с ухом алхимика, который едва успел отшатнуться.
— Волк, как есть волк! — с одобрением воскликнул перс, всплеснув руками. — О, сколько нам еще предстоит испытать и узнать в этих стенах…
Княжич ничего не ответил, лишь вновь закрыл глаза и бессильно обвис. Появился карлик, бережно несущий глиняный кувшинчик. Он с поклоном подал его хозяину и вернулся на свою скамеечку.
Перс сделал небольшой глоток из кувшинчика, почмокал губами и сказал:
— Благодарю, Мехрдад. Все так, как я люблю, — в меру прохладное, но не ледяное… Не хочешь ли отведать, молодой князь? Не знаю, что подавали обычно при дворе твоего отца, но, на мой вкус, ничего нет лучше вот этого сорта — кипрской коммандарии. Мне специально привозят ее морем.
Алхимик поднес горлышко кувшина к губам Влада, но тот решительно отвернулся. Перс пожал плечами.
