Ознакомительная версия. Доступно 9 страниц из 43
— Слышал, что русские специально подбрасывают нам отравленную тушенку?
Мартин поднял на него глаза и кивнул:
— Конечно. У них несколько специальных заводов работает, но в ней такой состав, что травятся только баварцы. Так что можешь отдать мне свою порцию.
Баварец Херманн помотал головой, сделав вид, что не заметил иронии, и принялся открывать свою банку.
Мясо после полуфабрикатного «Магги», вызывавшего сильную изжогу, пришлось очень кстати.
Мартин деликатно подождал, пока я доем тушенку, и легонько тронул за плечо:
— Пауль, есть мысль.
— Слушаю, — посмотрел я на него.
— Может, нам тоже нашего «зверя» опоясать?
— Что ты имеешь в виду?
— Ребята у нас на борта танков прикручивали колючую проволоку, чтобы обезопасить машины от пехоты противника. Вот я и подумал, что, может, и нам так сделать?
Мысль Мартина мне понравилась. Никому не нужна заброшенная в люк граната. Мы не раз пресекали попытки врагов забраться на броню, но в пылу боя за этим уследить очень сложно.
— А где взять колючку? — поинтересовался я.
— С заграждений, конечно, полно их тут, — развел руками Зигель. — Опутаем «тигра» в несколько слоев, и все.
— Хорошо, — согласился я. — Идея отличная.
Мартин что-то показал жестами Шварцу, и они исчезли в темноте.
Мы же завалились спать, надеясь, что русские нас сегодня ночью не потревожат. И действительно, было достаточно тихо, пока не вернулись с «добычей» Мартин и Хуберт и не принялись прилаживать колючку к броне. Пришлось им помогать. Провозились мы почти пару часов. Поспать удалось лишь часа четыре, да и то урывками.
Выступали мы рано. Решено было начать движение в пять утра сразу после проведения артподготовки.
Я занял свое место, приладил на шее ларингофон, поправил головные телефоны и теперь ждал сигнала. Сейчас должны были в небе вспыхнуть три красные ракеты — сигнал к атаке. Ладони вспотели, нервы — как нити, мне дико хотелось окунуться в безумие битвы, и было плевать, прилетит пуля в голову или разорвет грудину осколок. Какая разница? «Триста третий» — мой краеугольный камень! Страшно признаться, но я впервые думал о своем экипаже лишь как о винтиках, решающих мои личные проблемы. Части механизма, ничего более. Они — мои друзья, мои товарищи по оружию, даже жена давно дальше от сердца, чем они. Но я словно в бреду твердил себе, как молитву: «Найти! Найти и уничтожить!»
Взвились три ракеты, распустились в голубом небе ядовито-красными бутонами. Едва в наушниках прозвучал приказ о начале наступления, я заорал во всю глотку:
— Вперед!
Мы рванули с места и понеслись навстречу неизвестности.
Смерть меня не пугала. Может, даже притягивала. Не знаю. Поймет меня только тот, кто был в этой Курской молотилке, взирал на весь этот ужас с командирской башенки, терял друзей и понимал, что здесь вершится история.
Ударила русская артиллерия. Земля перед нами была полностью перепахана. В небо взметались огромные столбы земли, опадая комьями на броню. Я видел, как взрывной волной подбросило труп гренадера. Казалось, он на мгновение повис в воздухе, а потом рухнул под гусеницы нашего танка. Жутчайшее зрелище, от которого мурашки пробежали по телу. Осколки, куски железа и части разорванных тел пролетали мимо меня.
Наш «тигр» мчался вперед. Бой обещал быть жестоким. Иваны кинули на нас резервы. Советам необходимо было устоять на этом рубеже, а нам — выдавить их отсюда, заставить бежать без оглядки. Все было поставлено на карту. Даже мы, простые солдаты, уже понимали, что проиграть Курскую битву — проиграть войну.
Снаряды ложились плотной стеной, советская дальнобойная артиллерия била не переставая. Казалось, мы никогда не преодолеем это чертово поле. После артобстрела иваны пустили вперед танки. На таком расстоянии они нам были пока не страшны, но оно стремительно сокращалось.
За десять минут экипаж расстрелял треть боезапаса. Стоило пожалеть нашего заряжающего Хуберта Шварца. У парня наверняка руки покрылись мозолями и кровавыми волдырями. Пока на нашем счету уже было записано две легкие бронемашины.
Постепенно волна наших войск продвигалась вперед. Тяжело, медленно, но мы выдавливали противника. В эфире стоял невероятный гвалт. Десятки надсаженных глоток кричали что-то, отдавали приказы, стонали и ругались. Наша армада надвигалась на укрепленные позиции русских, и «тигры» были в первых рядах.
Русские чертовски быстро учились. Я видел, как танки иванов при поддержке своей пехоты сожгли две «пантеры».
— Карл, вперед! — крикнул я, позабыв совсем, что место Ланге занимает теперь Мартин Кох.
— Я понял, командир, — отозвался новый механик-водитель. Обид не было и быть не могло, Мартин знал уже, как мы любили Карла Ланге.
— «Тридцатьчетверка» на десять! Семьсот метров! — скомандовал я.
— Вижу! — отозвался Зигель.
Шварц загнал очередной бронебойный снаряд в казенник орудия. Мартин остановил машину, и Зигель нажал на спуск. Выстрел! Снаряд врезался в землю рядом с гусеницей русского танка, не причинив тому вреда. Я застонал.
— Черт, выше!
— Вижу, — ответил раздосадованный Томас.
Второй выстрел покончил с машиной противника, попав тому в башню. От сильного удара она отделилась от кормы, боезапас сдетонировал, окончательно сорвав башню. Изуродованный танк охватило бушующее пламя.
— Отлично! — обрадовался я. — Так держать!
— Вижу, без нас тут никто и не воевал нормально, — донесся голос Вилли.
— Мартин, полный ход!
Но в этот момент застыл идущий впереди командирский «тигр» Клога. Танк замер на месте, потом дернулся и больше не двигался. Русские вели по нему интенсивный огонь и могли сжечь. Следовало прикрыть танк. Сквозь пелену дыма я не мог разглядеть причину остановки машины гауптмана. Клога на башне не было, а на мои позывные по рации никто не отзывался.
— Херманн, вызывай командира! Мартин, постарайся зайти так, чтобы закрыть танк.
— Повреждений пока не видно! — раздался в наушниках голос Зигеля.
— Артиллерия на одиннадцать! Восемьсот метров! Бронебойным!
Мы были уже достаточно близко, когда из командирского танка выбрался перемазанный механик-водитель и побежал нам навстречу.
— Что случилось?! — заорал я, но он показывал руками, что не слышит меня.
Только тут я заметил, что из его ушей течет кровь, возможно, парень был контужен. Быстро выбравшись из машины, я жестами спросил его, что с экипажем, особенно с гауптманом Клогом.
Выяснилось, что вражеский снаряд повредил танк сбоку справа, стрелок-радист и заряжающий погибли сразу, наводчик вроде тоже мертв, а гауптман ранен в голову и находится без сознания. Механик оглушен, растерян и в одиночку не может вызволить Клога из танка. Все это механик произносил отрывисто, задыхаясь. Он дрожал от страха.
Ознакомительная версия. Доступно 9 страниц из 43
