— Я сделал это не ради вас, — бросил Черный Лучник. — Этот подонок, один из ветеранов, что вы лечите… убил Шестэна. Ваша щедрость вознаграждена! Человек гнил, разве вы этого еще не поняли?
В зал вошел скриптор, немного моложе Шестэна, и сел у ног старцев, чтобы переводить их слова. На его щеках еще не высохли слезы. Шестэн был его другом.
Он окунул перо в чернила, старец, словно только и ждавший этого знака, принялся записывать слова Хранителя на бумаге, одновременно переводя их вслух.
— Я не могу долго говорить. Мои братья… немы.
— Говорить-то особо нечего, — прервал его Чан. — Харония начала проникать в Каладрию. Ваши дни сочтены. И… я благодарю вас за то, что вы меня вылечили.
— Ты, Чан… выслушай то, что я должен сказать. Мы должны были научить… Януэля…
— Я знаю. Вы ожидали Сына Волны, а получили наемника-инвалида. Очень жаль, но это так. Из меня толку не выйдет. Харония победила.
Старец поднял руку.
— Тайна… В течение многих лет мы поддерживали связь с… Грезелем.
— С кем?
— С фениксийцем, который… привел Януэля в Алую Башню. Его отец.
— М-м-м… — с сомнением промычал Чан.
— На самом деле, — с видимым усилием продолжал Хранитель устами старца, — это король.
— Король? Какой король?
— Король Харонии.
— Что?
Старец подал знак скриптору, и тот протянул Чану книгу в переплете из перьев Каладра.
— Прочитайте эти хроники, мессир, — сказал юноша. — У отца настоятеля больше нет сил говорить…
Черный Лучник схватил книгу и нервно принялся ее листать.
— Закладка… — уточнил скриптор, видя, как Чан терзает ценнейший манускрипт.
Чан открыл нужную страницу и прочитал рассказ о разговорах, которые велись между душой короля Харонии и каладрийскими отцами настоятелями.
— И у вас больше нет вестей, с тех пор… как он предупредил вас о том, что по следу Януэля идут его бывшие наставники? — удивленно раскрыв глаза, спросил он.
Старец кивнул.
— Итак?
— У нас есть лишь одно решение, — проговорил Хранитель старца, прочистив горло. — Радикальное… Убить его.
— Убить короля?
— Чан… убейте короля ради нас.
Черный Лучник расхохотался так громко, что задрожали перья Каладров.
Час спустя он был в саду, разбитом внутри монастырского дворика. Луна освещала это место незамутненно-белым светом. Ночь была синяя, цвета Волны, такого же синего цвета, что убаюкивал Чана во время волшебства сиринкс.
Черный Лучник вновь принял свой легендарный облик, словно украв у ночи ее одеяние. Черное трико облегало его тело, а ноги в черных сапогах с отворотами утопали в свежем снегу.
А главное, в руке он держал лук, помеченный зарубками. Там, куда отправлялся Чан, они отмерят его последние мгновения.
Напротив него, в центре сада, тихо журчал фонтан.
Во двор вошел человек, лицо которого было скрыто под капюшоном. На фоне его серой накидки отчетливо виднелась заостренная бородка. Руки в широких рукавах были скрещены на животе. Именно его ждал Чан по указанию старца.
Наконец человек поднял голову, чтобы внимательно оглядеть воина. Чан с удивлением заметил, как незряче блеснули из-под капюшона его глаза. Этот мужчина был слеп. Его взгляд был бел как снег.
— Так, значит, это ты должен исполнить последний приговор? — прокаркал слепой.
— Да вроде как, — проговорил Чан, проведя рукой по коротко стриженным волосам.
— Это ты положишь конец моему служению?
— То есть?
— Вот уже много веков мне поручена лишь одна миссия, и мне еще никогда не удавалось ее выполнить. Я должен был сотворить Голубое Оружие, которое убьет короля Харонии, и подарить его воину, которого выберут Волны.
— Но Волны выбрали не меня! — прогремел Чан.
Бородач едко рассмеялся.
— А ты забавный… Я был в семь раз старше тебя, когда Каладры Вершин доверили мне эту задачу.
— Каладры Вершин? — повторил Черный Лучник.
— Те, что живут вдали от Миропотока, на вершинах, — ответил слепой, указывая на горы.
Чан посмотрел на его поднятую руку и чуть не задрожал. Абсолютно белая рука была покрыта перьями. Пальцы заканчивались когтями.
— Ты видишь эти деревья? Это я их посадил и ухаживал за ними с наступлением темноты, вот уже много лет. Терпеливо, ночь за ночью, я обрезал их, говорил с ними… Я научил их открывать свои ветви, чтобы принимать Каладров.
Чан замолчал, зачарованно глядя на слепца.
— Что ты хочешь? — спросил тот.
— Стрелу! — гордо заявил Чан. — Меня зовут Черным Лучником.
— Стрелу… М-м-м… Дай мне подумать.
Человек с руками Каладра направился к мушмуле, погладил ее ствол, затем перешел к другому дереву, чтобы осмотреть его ветви.
— Мда, — подтвердил он. — Этот даст отличную стрелу.
С бесконечной нежностью он отломил крошечную веточку мушмулы и провел по ней пальцами. Ветка выгнулась от его ласки и идеально выпрямилась.
— Она тебе нравится? — прокаркал слепец.
— Она… совершенна, — признал Чан.
— Хорошо, хорошо… Теперь приготовься.
Мужчина приблизился к фонтану и установил ветку строго вертикально на верхушке струи. Когда он отвел руку, ветка не покачнулась, сохраняя равновесие.
Слепец отломил у себя один коготь и положил его на кончик ветки. Дерево и наконечник тут же слились воедино в голубой вспышке. Получилась стрела цвета летнего неба…
— Возьми ее. Она твоя.
Чан прошел по скрипучему снегу и аккуратно взял стрелу.
— Помни, что у тебя только одна стрела.
Ветер просвистел по снегу и заставил мушмулу согнуться. Деревья скукожились и умерли.
На поверхности фонтана родилась Волна и брызнула в воздух. Струя воды была абсолютно прямой. Тем не менее Чану показалось, что он видит сумрачные ворота, которые струя лишь замыкает.
— Пройди через эту дверь, чтобы достичь крепости короля. Быстрее!
— Но… нужно умереть, чтобы войти в Харонию.
— Вода утопит тебя, Черный Лучник, — сказал слепец. — Но твоя душа останется пленницей фонтана. И пока в нем не иссякнет вода, твоя душа останется жива. Когда ты исполнишь свою миссию, если фонтан все еще будет существовать, ты проснешься в этом саду, и Волна вернет тебе твою душу.
Чан сжал губы и глубоко вдохнул. Он ступил на бортик фонтана и вошел в светящуюся дверь.
