— Гм-гм… В этом что-то есть, — сказал он, пряча усмешку. — Если не возражаешь, назовем это “методом Края”. С его помощью мы мигом выявим всех обессмерченных. С вероятностью сто процентов.
— Вот именно. Берешься пробить санкцию господина Президента?
— Постойте, постойте! — Жен вскочила, мигом позабыв о важности. — Вы что, серьезно?..
Гор устало вздохнул:
— Конечно, нет, госпожа Александер. Дик шутит, у всех нас нервы на пределе. Это способ разрядки.
— Да?..
Жен недоверчиво взглянула на меня: она не слишком обольщалась по поводу моей любви к людям.
— Да, Жен. Шутим мы, — я убрал лучевик, думая о том, что вообще-то мой метод имеет право на жизнь, если, допустим, повреждение, наносимое испытуемому, будет минимально.
— Ну а как ваши модели согласуются с новыми данными по аспиду? И со старыми сведениями о граллах?
Все-таки Алекс оставался хитрой полицейской лисой: он же сам назвал эту информацию дезой.
— Полностью согласуются, — к моему удивлению ответила Жен. — Аспид как мутагенное заболевание отлично вписывается в общую картину, похоже как раз на дополнительный кирпичик. В моей нынешней модели мутанты делятся на две группы. Я присвоила им индексы: мутанты X — это, условно говоря, будущие граллы, мутанты Y — их пища.
— А мы? — хором спросили оба ее слушателя. Меж лопаток пробежал холодок.
— Мы — Z, неизвестный либо пока не определившийся вид мутации. Прошедший только первый сеанс обессмерчивания.
Мы с Алексом шумно выдохнули.
— Так вот, — продолжала она, — выводы пока делать рано, но, судя по тому, что я сейчас увидела, аспид тоже вполне может быть продуктом инфинитайзера.
Гор чуть склонил голову, как бы соглашаясь.
— Но вернемся к граллам, — сказала Жен. — Наиболее вероятно, что каждый сеанс обессмерчивания вносит в клетки организма новую наномоле-кулу. И знаете, что выдает моя модель?
— Что? — опять напрягшись, в один голос спросили мы.
— Что рано или поздно они образуют сложную структуру, которая будет прообразом иной ДНК. При увеличении числа сеансов в клетках организма сформируется нечеловеческий геном. Или некий его аналог из этих самых молекул.
Мы с Алексом переглянулись.
— А все-таки, — сказал я, — как ты относишься к реальному существованию граллов? Если материал по мантре верен и насчет мутации все сходится…
Он скептически хмыкнул:
— Я, знаешь ли, реалист. В разные времена перевороты осуществлялись разными способами. Наше время породило новый вид преступников, рвущихся к власти: они делают ставку на науку и последовательны в этом. Все эти бредни об иной расе в качестве прикрытия могли возникнуть только в ученых мозгах. — Он обернулся к Жен: — Извините, но я не вижу, чем это может помочь нам в создании детектора.
— Если бы у нас был инфинитайзер… — мечтательно сказал я. Лезть в него я, естественно, больше не собирался. Но с его помощью и на основе его технологии мы во многом могли бы разобраться. — Может быть, ты в силах достать неучтенный аппарат? — спросил я Алекса.
Вновь я толкал советника на то, что он твердолобо считал госизменой. Раньше он только натянуто ухмылялся на мои подкаты, теперь же задумчиво нахмурился.
Интересно, это уже можно считать прогрессом?..
— Я думал об этом, — сказал он, искренне меня порадовав: созревает брат-ронин! Гор проницательно глянул на меня исподлобья: — Обещать ничего не буду. Но, может быть…
* * *
Крапива шел по левой стороне Старого проспекта, стараясь не привлекать к себе внимания. Он был в штатском, хотя один рукав куртки оттопыривался мощным лучевиком “Глэн-Эллен”, а другой — парализатором “Скат”. Под рубашку он поддел силовой жилет. Массивный перстень на безымянном пальце мог усилить удар килограммов на восемьдесят.
Слежки вроде бы не было.
Если бы его, воровато оглядывающегося, жмущегося к домам мятежного города, увидел советник Гор, наверняка у него возник бы ряд самых черных подозрений: никаких специальных заданий, связанных с Ростовом-И18, Крапиве не давалось, по идее, в данный момент он должен был разбираться с донесениями агентов, а не лезть собственной персоной в бунтующий лагерь. Но Гора, к счастью, поблизости не было.
Ростов погряз в хаосе и анархии: все витрины были выбиты, на тротуарах разбросаны обрывки упаковок — мародеры порезвились всласть; довольно часто попадались кучки возбужденных людей, продолжавших шнырять по разоренным магазинам. Их никто не останавливал: милиция и военный контингент держали порталы. На установление порядка и одновременное подавление мятежей просто не хватало сил.
Союз разваливался на глазах.
Опер дошел до нужного дома, еще раз проверился и открыл дверь.
Зал бильярдной напоминал центр урагана — тихо и уютно, когда на улице царствует хаос, сметая саму память о власти. Посетителей было совсем мало, они жиденько рассредоточились по бару. Вокруг зеленого стола неторопливо прохаживались два громилы, еще трое наблюдали за игрой. Легкое гудение электрокия, вкусные щелчки шаров, редкие возгласы при удачном ударе и чуть слышное шипение оседающей в кружках пены… Обычный звуковой фон.
Крапива пошарил глазами и почти сразу увидел двух человек, мирно беседующих за угловым столиком. Пройти туда можно было только между двух огромных бильярдных столов.
Улучив момент, когда проход стал свободен, он двинулся вперед, но опоздал: один из игроков склонился над зеленым сукном; за поясом у него торчала рукоять “беретты” с серебряными накладками. Оглянувшись назад, Крапива увидел его партнера, приближавшегося с заряженным кием, опасно выставив его острие.
— Эй, ты! Ты кто такой? Чего надо? Вали отсюда!
— Так свалить или все-таки сказать — кто я?
— Э, придурок, я сейчас жмакну кнопочку, и мало не покажется!
Похоже, что слово у захолустного бодибилдера изрядно опережало мысль, зато шло ноздря в ноздрю с делом: без долгих разговоров дебилдер нажал кнопку на кие.
Малиновый разряд ударил опера в плечо, но сработала обратная связь жилета — вскрик дебилдера, гримаса боли, оплавленный кий катится по затертому ковролину.
Бугай еще тряс обожженной рукой, когда Крапива с разворота удачным хуком свалил на пол его зазевавшегося партнера. Усиленный перстнем кулак сработал, как кувалда. На освободившееся в проходе место подоспел еще один гамадрил с кием наперевес. Уходя от рубящего удара, опер перекатом забросил свое тело на зеленое сукно. Кий только хряснул о край стола.
В руках оказались лучевик и “Скат”, крест-накрест нацеленные в зал:
— Стоять всем! Паралич влеплю!
Пользуясь тем, что они застыли, Крапива поступил по примеру дебилдера — то есть, не дожидаясь эксцессов, моментально выполнил угрозу: прокрутившись на столе, влепил всей компании по заряду. Пять парализованных туш огласили бильярдную грохотом своего почти одновременного падения.
