– Да хрен с ним, со смыслом. Будем выбираться.
– Умный, – Врубель усмехнулся. – Знаешь как?
– Времени в обрез. Но надо постараться. Теперь отодвинься от стены и не дергайся. Даже дышать не моги!
Послышалась долгая возня. Врубель послушно отодвинулся от стены и в тот же момент почувствовал жаркое дыхание Маньяка на связанных запястьях.
– Что ты?.. – начал рулевой и осекся, услышав тяжелый вздох. Потом он не дышал, как и было приказано. Ровно до тех пор, пока руки не стали потихоньку расходиться в стороны. Пока Врубель, приложив усилия, не разорвал веревку.
– Ну ты даешь. – Растирая затекшие руки Врубель посмотрел на спасителя. Тот молчал. Губы его были раскрыты в странной ухмылке, словно он удерживал что-то в зубах. Врубель догадался наконец протянуть руку. В раскрытую ладонь слетело что-то невесомое.
– Так, – сказал Маньяк. – Начало положено. Говорил тебе, не дергайся! Порезался, блин, из-за тебя. Режь давай!
И он повернулся спиной.
В полутьме наступающего дня блестела то ли стеклянная, то ли металлическая штучка. Врубеля озарила догадка.
– Чешуя летучей рыба, – скорее для себя сказал он. – Как ты умудрился…
– Слышь, ты режь давай! – зло сорвался Маньяк.
Когда, освобожденный, он потирал запястья, посветлело настолько, что Врубель отчетливо видел горящие знакомым блеском глаза. И капли крови, застывшие на губах.
– Жаль, – вздохнул дайвер. – Назад уже не засунешь. Полезная штучка. Ну и хрен с ней. Выбрось.
– Дальше что? – Врубель коснулся рукой раны на затылке, поморщился, посмотрев на липкие с темными пятнами пальцы.
– А дальше придется поработать. – Маньяк сделал паузу, столкнувшись с вопросительным взглядом. – По твоей основной специальности.
* * *
– Откройте дверь, гандоны!
Что есть мочи Врубель долбил ногами стальную, оплывающую по бокам ржавыми натеками дверь. Временами он останавливался и слушал. Но когда стуки затихали, воцарялась оглушительная тишина. В полутьме видно было, как досадливо морщится полулежащий у стены дайвер. Наконец, замахнувшись для очередного удара, Врубель ясно расслышал звук шагов. И после этого ударил остервенело, с оттяжкой.
– Гады! – заорал он. – Сдохнет здесь ваш Маньяк, на меня потом это дерьмо не валите!
– Чего долбишься? – зло спросил из-за двери. – Жить надоело?
– Не мне! Я еще помучаюсь лет пятьдесят. А вот Маньяку вашему трындец пришел. Только учтите: я здесь не при чем!
– Чего ты гонишь, мужик?
– То! Кто обыскивал его? Вон с него и спрос! Ему бы кильку в море ловить…
– Да говори яснее, – уже «с интересом» крикнули из-за двери.
– Я и говорю! У него в безрукавке в шве «бычий глаз» был. Он его и раскусил.
– Врешь! Я сам его обыскивал.
– Ну, значит, с тебя и спрос, парень.
Врубель привалился ухом к стальному полотну, но и без того хорошо слышны были негромкие голоса.
– Все, Миклуха. Партизан с нас шкуру снимет. Тебе повезет – ты любимчик… А меня пустит в расход.
– А что делать? Давай к нему. «Бычий глаз», он же не сразу действует… Может, успеем? Надо воды…
– Эй, там меня слышно? – громко перебил их Врубель. – Еще пара минут и все будет кончено, – он сделал паузу и для большей достоверности сменил тон. – И не вздумайте потом на меня труп повесить. Скажу все как было. Вашему Партизану.
В ту же секунду, он едва успел отодвинуться к стене, открылась дверь и в щель протиснулась рука с флягой.
– На, – сказал высокий, светловолосый парень. – Дай ему.
– Сообразил, – усмехнулся Врубель, разглядывая в щели скуластое, в пятнах от ожогов лицо. – У меня ж руки связаны.
– Да брось сачковать, Шест. Держи этого на мушке.
Светловолосого парня решительно отодвинул в сторону коренастый крепыш с мощным разворотом плеч. В темной шевелюре блестела дорожка, словно кислота, стекающая сверху, оставила на память не зарастающий волосами ожог. Он перехватил флягу, хозяином положения прошел через каморку и присел на корточки перед Маньяком.
«Смелый парень», – с удовольствием подумал Врубель, стоя у стены в двух шагах от наставленного на него ствола.
– Ну что там? – заволновался Шест.
– Похоже отмучился. Не дышит.
– Черт, черт! Дай ему воды! Может, оклемается!
В руках у трусливого Шеста от избытка чувств дрогнуло оружие. В тот же миг Врубель лениво, будто нехотя, перехватил ствол и с разворотом, отведя от себя, выкрутил автоматный ствол, еще и стоявший на предохранителе. Одновременно, завершая движение, ударил прикладом в шею, с хрустом вогнав кадык в горло. Тщетно в последний момент пытаясь привести ускользающий автомат в рабочее положение, парень нелепо задергался. Потом захрипел и стал оседать. Он хотел что-то сказать напоследок, открыл рот, но оттуда темным потоком хлынула кровь. Врубель нежно приобнял его и аккуратно, почти без звука посадил у стены, одновременно прикрыв дверь.
– Что за?.. – При первых звуках возни у двери коренастый Миклуха обернулся, сжимая в руке флягу.
В ту же секунду дайвер открыл глаза. И тут же, не дав парню опомниться, резко ударил его ладонями по ушам. Парень взвыл. Выронив флягу, он прижал руки к голове. Боль была настолько сильной, что он упал на колени, качаясь из стороны в сторону. Дайвер вздернул его, ничего не соображающего, за грудки и с силой приложил его головой к стене.
– Тихо, мальчик, тихо, – пел ему на ухо Маньяк. – Ответь мне на несколько вопросов, тогда…
– Что тогда? – сдавленно хрипел парень. – Оставишь жить?
– Где девчонка? Сколько вас? Где остальные? И дорогу покажешь. Тогда шанс у тебя есть.
– Нет у меня никаких шансов. Ничего я тебе не скажу, урод.
– Вот не умеешь ты спрашивать, Маньяк, – ворчливо сказал Врубель. Он закончил обыскивать убитого. Все, что было у того в карманах, перекочевало в куртку к рулевому.
Подходя к парню, которого продолжал удерживать за горло дайвер, Врубель достал из-за пояса нож и, не тратя времени на эффекты, приблизил острие, матово блеснувшее серебром в свете наступающего дня, к расширенному до предела глазу.
– С одним глазом ты станешь сговорчивей, – негромко сказал Врубель. – Я тебе сейчас это докажу.
Миклуха задыхался. Его шея взмокла и Маньяк насилу удержался, чтобы не вытереть руку об одежду.
– Ничего я… – начал парень и не договорил.
Врубель замахнулся, не сводя с побледневшего парня спокойного взгляда. Его жест не предусматривал остановки в нескольких сантиметрах от покрытой лопнувшими кровеносными сосудами сетчатки. И крепыш это понял. Он истово дернулся и шумно задышал, одновременно крикнув:
