Де Ришло взял бутылочку со святой водой и брызнул несколько капель на лоб Саймона. Они скопились в морщинках, образовавшихся на его изможденном лице, и затем медленно скатились вниз. Но тело Саймона осталось столь же безжизненным и неподвижным.
— Слава богу, — с облегчением пробормотал герцог.
— Что такое? — выдохнул Рэкс.
— Он не одержим бесом. Иначе святая вода обожгла бы его, и демон в нем завопил бы, как ошпаренный кипятком кот.
— И что дальше?
— Он буквально пропитался злом; я попытаюсь сделать все возможное, чтобы защитить его от влияния Мокаты и вывести его из состояния, в котором он находится.
Герцог достал из чемоданчика рябиновую веточку, раздвоенную на конце, и начал производить странные и довольно сложные действия. Не менее часа он в разных направлениях поглаживал веточкой тело Саймона и повторял латинские фразы, прерываемые длительными молитвами, которые они с Рэксом произносили, стоя на коленях рядом со своим другом.
Затем де Ришло помазал лоб Саймона, его ладони и ступни елеем и окропил святой водой. К его запястьям и лодыжкам герцог привязал пучки асафетиды, в правую руку вложил шар, увенчанный крестом, между губ — металлический флакон со ртутью и повесил ему на шею венок из цветов чеснока. Каждое действие сопровождалось молитвенным обращением к архангелам — высшим существам света — и взыванием к душе Саймона.
Наконец все действия древнего обряда были выполнены, и де Ришло вновь обследовал Саймона. Его тело немного согрелось, дыхание стало ровным, и отвратительное выражение крайнего напряжения и ужаса исчезло с его лица. Казалось, он вышел из состояния глубокого обморока и теперь просто спит.
— Думаю, что с Божьей помощью его удалось спасти, — заявил герцог, — сейчас он выглядит, как нормальный человек, но нам лучше не будить его и подождать, пока он сам не проснется. Я сделал все, что мог, и теперь можно немного отдохнуть.
Рэкс устало провел рукой по глазам.
— Я сказал бы, что мне это просто необходимо… Будет ли… э-э — кощунством, если я… м-м — закурю?
— Думаю, нет, — де Ришло вытащил портсигар. — Берите Гойо. Мысли в значительно большей степени, чем формальности, способны созидать добрую или злую атмосферу.
Некоторое время друзья молчали, и лишь кончики их сигар мерцали в темноте. Небо на востоке из черного постепенно становилось серым, и призрачные контуры гигантских камней, достигающих в высоту двадцати футов, начинали приобретать более резкие очертания.
— Странное место, — пробормотал Рэкс. — Сколько ему лет?
— Около четырех тысяч.
— Неужели?
— Да, но это не возраст по сравнению с пирамидами, а если говорить об архитектуре и техническом уровне, то Стоунхэндж рядом с ними — примитивная игрушка.
— Все равно, древние бритты были наверняка умнее, чем принято считать. Отнюдь не просто затащить наверх эти гигантские камешки, весящие, вероятно, по сотне тонн каждый. Даже для наших инженеров это явилось бы весьма нелегкой задачкой.
Де Ришло кивнул.
— Только набожность многих тысяч людей, в распоряжении которых имелись лишь кожаные веревки да огромные рычаги, помогла воздвигнуть такое чудо. Кстати, «чужие» камни в Стоунхэндж доставлялись из каменоломни, расположенной в двухстах милях отсюда.
— Что вы имеете в виду под «чужими камнями»?
— Так называются камни, образующие внутреннее кольцо и внутреннюю подкову, поскольку их доставили сюда издалека — кажется, из Пемброкершира.
— Подкова? — озадаченно спросил Рэкс. — Но я думал, что все камни расположены кольцами.
— Когда-то этот гигантский храм состоял из внешнего кольца, образованного большими арками, и концентрического внутреннего кольца с арками меньших размеров. Внутри последнего имелось пять огромных отдельно стоящих арок — из которых две еще можно видеть — располагавшихся в форме подковы, а уже внутри нее находилась другая подкова, из камней поменьше.
— Значит, друидам была известна подкова?
— Несомненно. Как я говорил вам, это один из наиболее действенных символов, неразрывно связанный со светоносными силами.
Некоторое время друзья опять сидели молча. Вдруг Саймон пошевелился, медленно повернулся на бок и мутным взором посмотрел на них. Узнав, наконец, Рэкса и де Ришло, он сдавленным голосом спросил, что с ним произошло и где он.
Вместо ответа герцог заставил Саймона встать на колени между ним и Рэксом, лицом к востоку, открыл молитвенник и включил маленький карманный фонарик.
— Повторяйте за мной, — сказал он, — строки пятидесятого псалма:
Помилуй меня, Боже, по великой милости Твоей, и по множеству щедрот Твоих изгладь беззакония мои.
Многократно омой меня от беззакония моего, и от греха моего очисти меня,
Ибо беззакония мои я сознаю, и грех мой всегда предо мною.
Тебе, Тебе единому согрешил я и лукавое пред очами Твоими сделал…
Герцог торжественным голосом дочитал до конца эту прекрасную молитву глубочайшего раскаяния, призыва к Богу и надежды на Его милосердие, а Рэкс и Саймон повторяли за ним слова.
Затем все трое поднялись с колен, и де Ришло объяснил Саймону, что с ним произошло. Когда тот осознал, наконец, какая опасность ему угрожала, он зарыдал как ребенок.
Он помнил о «вечеринке» у себя дома и о том, как герцог загипнотизировал его. Потом у него в памяти наступил провал, длившийся до того момента, пока он не обнаружил, что присутствует на шабаше. Но все происходящее там он видел, словно издалека; он с ужасом наблюдал, как его тело участвует в отвратительном безбожном ритуале, но не мог ничего сделать, чтобы помешать этому.
Когда Саймон закончил свой рассказ, де Ришло дружески обнял его за плечи.
— Не стоит принимать случившееся слишком близко к сердцу, — великодушно сказал он. — По крайней мере в данный момент вы спасены и, слава богу, остались в своем уме, на что, честно говоря, я мало надеялся.
Саймон кивнул.
— Я знаю — мне очень повезло, — спокойно ответил он. — Но спасен ли я на самом деле? Боюсь, что Моката постарается вернуть меня к себе.
— Теперь, когда мы вместе, вам не стоит беспокоиться, — усмехнулся Рэкс, — если мы втроем не сможем справиться с ним, я не думаю, что нас можно будет назвать мужчинами.
— Да, — с некоторым сомнением согласился Саймон, — но все дело в том, что я родился в такое время, когда определенные планеты находились в соединении, и поэтому я в некотором смысле ключевая фигура для ритуала, который собирается совершить Моката.
— Заклинание Сатурна в соединении с Марсом, — вставил герцог.
— Именно, и без меня это ему не удастся. Поэтому я и опасаюсь, что он воспользуется всеми подвластными ему силами, чтобы вновь завладеть мной.
