— Откуда такая уверенность, что я вам не нужен?!
— Я просто слушаю свое сердце.
Виктор вздрогнул.
— У вас найдется еще две минуты, чтобы со мной поговорить?
— О чем? — удивилась женщина.
— Объясните мне, что это значит — слушать свое сердце! — попросил Виктор. — Как это делается?
— Очень просто. Вы это умеете не хуже меня.
— Не умею, в том-то и дело! Я его не понимаю.
— Умеете и понимаете. — Она помолчала, раздумывая. — Когда вы увидели меня в первый момент, что говорило ваше сердце?
— Оно молчало.
— Что говорило ваше сердце, когда я выходила из вагона?
— Что надо обязательно вас догнать.
— Что оно говорит сейчас? Нужна я вам… как возлюбленная?
— Нет. Но зачем тогда было выходить?!
— Чтобы убедиться. Потому что у вас появились сомнения. Вы убедились — и успокоились. Всего пять минут — и ваше сердце спокойно. Продолжайте его слушать.
Выбираясь из приятной полудремы, Виктор открыл глаза. Кресло впереди было откинуто, пассажир в нем тоже мирно дремал. Самолет мерно гудел моторами. Виктор попытался разобраться, какая часть диалога примечталась ему в тишине салона, а какая являлась чистой правдой. Он вышел вслед за невзрачной женщиной с серьезным взглядом. Та стояла, прислонившись к колонне. Оставалось сделать несколько шагов, когда к ней подошел молодой мужчина с цветами. Лицо женщины просияло. Сразу появились и обаяние улыбки, и блеск в глазах. Виктор поглядел на них со стороны и побрел обратно к краю платформы. Теперь уже ничего не проверить. Нужно было раньше подойти к ней — еще в вагоне, как только захотелось это сделать. Вдруг она не любит этого мужчину, только развлекается его обществом? Что оставалось делать? Следить за ними? Виктор сдался…
Насколько естественнее и правдоподобнее выглядел бы второй вариант развития событий. Но наяву произошло первое — фантастичное, неправдоподобное!
Он вышел. Он подошел и спросил.
Он спросил про мужа. Он спросил про уверенность. Он попросил объяснить про сердце. Виктор краснел от воспоминаний. Неужели он, находясь в здравом уме и абсолютно трезвой памяти, мог вести себя так глупо, как подросток или законченный неврастеник? Женщина посмеялась бы над ним.
Но она поняла. Она ответила про мужа и про уверенность. И как дважды два разъяснила, как это — «слушать свое сердце».
Расставшись с ней, Виктор хотел было сбегать купить для нее цветов в переходе, уверенный, что застанет ее в прежней позе у колонны, если обернется быстро. Но сердце сказало: «Не надо. Нельзя платить: ни деньгами, ни вещами, ни цветами! Только благодарностью».
И он шагнул к краю платформы навстречу подходившему поезду.
* * *
— Детка, как спектакль?
Мама так радуется тому, что я в кои-то веки отправилась развлекаться, да не одна, а в обществе мужчины, что боится напрямую спросить, как он мне понравился.
— Мам, он очень приятный и вполне приличный человек. Представляешь, мы с ним даже нашли общих знакомых! Анкетные данные: был женат, разведен, есть дочь. Он работает на телевидении. Отвечает за какую-то технику, связанную с трансляцией. Он старался объяснить, но я забыла. Умный, интеллигентный, активный. Производит впечатление ответственного человека.
Работает на телевидении… Не стала говорить маме, но, может быть, это знак? Я так неравнодушна к ящику!
— А понравился он тебе?
Да, мать анкетными данными не проведешь…
— Не знаю пока…
— Значит, нет?
— Не знаю.
Нравится — не нравится… Что это? Хочу ли я с ним спать? Хочу ли я быть с ним, быть рядом с этим человеком ежедневно, ежечасно, рожать от него детей, стариться на его глазах?.. А нравится ли… Ну, нравится.
Я общалась с Алексеем, смотрела ему в глаза, наслаждалась его хорошими манерами, быстро привыкая останавливаться у закрытой двери и ожидать, когда кавалер распахнет ее передо мной. Он признался, что не мыслит своей жизни без автомобиля, но сегодня мы в антракте пили в буфете шампанское, он предусмотрел это заранее, поэтому был пешком. Я постепенно привыкала к его лицу и крепкой коренастой фигуре, к его манере говорить отрывистыми короткими фразами. И все это время старалась понять, почему перед встречей с этим мужчиной испытывала такое острое волнение; почему думала, что эта встреча повлияет на мою судьбу. Старалась, старалась, да так и не нашла ответа. Волнение ушло, и я по-прежнему не знаю своей дальнейшей судьбы.
* * *
— Виктор?!
Люси так удивилась, что забыла подпустить холода в интонацию. Они общались впервые за несколько лет.
— Как поживаешь, Люси?
— Ты что, по мне соскучился?
Опять в ее голосе было больше удивления, чем ехидства.
— Я хотел узнать, все ли у тебя в порядке, не нужна ли помощь?
— Ты заболел и замаливаешь грехи?
Люси никогда не отличалась тактичностью.
— У меня нет перед тобой ни долгов, ни грехов. — Виктор постарался произнести это легко, но на самом деле он уже начал раздражаться. — Я кое-что искал в телефонном справочнике и наткнулся на твой новый номер.
Объяснение внезапно возникшего интереса к бывшей жене он заготовил заранее.
— Помощь… — задумчиво повторила Люси. — Кто мог тебе сказать?! Ты же не общаешься с моими друзьями. Да и времени прошло много. Все знают, что все обошлось и закончилось благополучно… Почему тебя вечно нет в тот момент, когда ты действительно нужен?!
— У тебя что-то случилось?
Виктор сам затеял разговор и теперь старался быть терпеливым.
— Полгода назад, — ответила Люси неожиданно миролюбивым тоном. — Я два месяца провалялась в больнице из-за неудачного аборта. Зато когда он узнал, чего я ради него натерпелась, он предложил мне оформить наши отношения. Я уже три месяца как замужем, Виктор, — похвасталась она. — Он отругал меня за аборт. У меня даже есть надежда все-таки иметь детей. Тем более с его средствами… Да, Виктор, так зачем ты позвонил?
Значит, дело не в том, что Люси забыла продемонстрировать ненависть к бывшему мужу. Ненависть исчезла. Люси «устроилась», — ее любимое словечко! — и ненависть ей больше не нужна. Виктор обрадовался: одним врагом меньше, и каким врагом! Люси умела ненавидеть — от всей своей простой и амбициозной души.
— Прежде чем я поздравлю тебя, скажи, это хороший брак? Ты удачно устроилась? — спросил он с искренней симпатией.
— Очень! Он весьма обеспеченный человек. И он по-настоящему ценит меня.
