Он не успел договорить. Откуда ни возьмись, громадный серый волк выскочил из-за деревьев и прыгнул на всадника, сбив его на землю могучим ударом. Последний воин из отряда Торга пронзительно крикнул, когда зверь сомкнул на его горле свои мощные клыки. Мгновение спустя его крики затихли, и снег оросил красный фонтан, хлынувший из растерзанной глотки. Волк поднял окровавленную морду, его огромные лапы стояли на еще дергавшемся в предсмертных судорогах теле. Он рыкнул, пристально глядя на Торфинна и Тору.
— Тора, — Торфинн старался говорить спокойно, зная, что звери нападают на тех, кто показывает им свой страх, — встань за мной, — скомандовал он, не сводя глаз с волка. Он жалел, что не может дотянуться до копья, которым пронзил Торга.
Волк не двигался. Тело воина Хель перестало содрогаться. От его разорванного горла на морозном воздухе поднимался пар.
Торфинн услышал хруст снега за спиной. Это Вельгерт спешила к нему через поляну.
— Вельгерт! — закричал он. — Не подходи! И не отпускай от себя Ингвара!
Женщина остановилась и подняла лук со стрелой, готовая отпустить тетиву, если из леса появится опасность.
— Здесь волк, мама! — крикнула Тора.
— Тогда вам пригодится мой лук, — решилась Вельгерт. — Ингвар, иди на другую сторону поляны и оставайся там, пока я тебя не позову, — велела она сыну и побежала дальше.
— Я же просил тебя не подходить, — сердито заворчал Торфинн, когда она остановилась рядом с ним.
— Я не выстрелю, если он не нападет на нас, — сказала Вельгерт. — Он убил воина Хель? — поразилась она.
— Да, это последний. Они все мертвы, слава Одину!
— А волк один? Без стаи?
— Других я не видел и не слышал.
Последовало несколько мгновений напряженного ожидания. Спрыгнув со своей жертвы, волк прошел между деревьев, огибая их, затем вышел из леса и побежал через поляну.
— Я отправила туда Ингвара! — ужаснулась Вельгерт и стала прицеливаться.
— Не надо, мама, — из-за соседнего дерева появился Ингвар, — я снова… не послушался тебя.
— Слава Скади, что есть своевольные дети, — с облегчением проговорила Вельгерт, опуская лук.
— Меня не накажут на этот раз? — В голосе сына слышалась надежда.
— На этот раз нет, сынок, — рассмеялся Торфинн, продолжая наблюдать за волком.
Зверь добежал до края поляны и сел, уставясь на них.
— Возможно, мне все же стоит пустить в него стрелу, — задумчиво произнесла Вельгерт. — Он так странно себя ведет и позднее может напасть на нас.
— Не убивай его, мама! — вступилась за волка Тора. — Он помог нам справиться с последним врагом. Может быть, это не настоящий волк. — Морща лоб, она смотрела через поляну на огромное животное, — Это может быть ульфбьерн в своем зверином облике, подобный Ульфхильде. Его мог послать и Один, чтобы он отвел нас в безопасное место. А если это сам Один, перевоплотившийся в волка!
— Боюсь, что это обычный волк, Тора, — возразил Торфинн, — только обезумевший от голода.
— Голодный, когда вокруг полно дичи? — засомневалась Вельгерт. — Он даже не тронул убитого воина.
— Не говори только, что ты согласна с Торой.
— Возможно, да, а может, и нет. Надо добить двух лошадей, которых тебе пришлось покалечить. А остальных мы поймаем и отправимся в путь. И если волк на самом деле хочет стать нашим проводником, почему бы нам не выяснить, куда он нас проведет? В любом случае не стоит так противиться этому предположению. Вспомни, год назад тебе приснилось, что волк в бурю помог тебе найти дорогу.
— Я совсем об этом забыл. Да и было это так давно…
— Для сна не так уж и давно, — заметила Тора.
— Я… тоже видел сон, — неуверенно заговорил Ингвар. — Волк лизал мне лицо. Это было всего несколько ночей назад.
— Кажется, я остался в меньшинстве, — улыбнулся Торфинн, ероша волосы Ингвара, и взглянул на Вельгерт. — А если волк уводит нас от лагеря, чтобы мы не пошли туда и не попытались как-нибудь сами помочь пленникам?
— Отправим этих несчастных животных к Фрейе, поймаем оставшихся и посмотрим, что будет дальше.
Торфинн пожал плечами и подошел к покалеченным лошадям.
— Да не оставит вас своей милостью Фрейр, бог лошадей[5]— с этими словами Торфинн опустил меч на череп страдающего животного.
Локит молча смотрел на бесчувственную Ялну. Хотя ей и казалось, что она целую вечность надрывалась в крике в Нифльхейме, прошло всего несколько минут, на протяжении которых она в действительности не покидала конюшни. Но созданная чарами Локита иллюзия оказалась настолько сильна, что все произошедшее лишь в сознании женщины проявилось на ее теле.
Ее тело влажно блестело, покрытое мерзкой слизью, как представлялось ей в привидевшемся образе отвратительного слизняка Нидхегга. Кровь текла из глубоких ран, оставленных пытками, которые заставил ее вообразить Локит. Одна рука лежала согнутая под неестественным углом: кость была сломана и обвисли порванные сухожилия. Но ни разу больше, несмотря на страшные страдания, она не попросила у посланца Хель пощады.
Ее мужество восхитило Локита. И он решил использовать такую могучую силу и такую горячую, полную жизни кровь.
Он начертал руны, составляющие заклинание, несущее исцеление. Фиолетово-багровые лучи брызнули из его рук и охватили раны Ялны, возвращая ей силу.
Только открыв глаза, она тотчас же подумала о еще одной попытке напасть на Локита. Но второй раз ей уже не удалось захватить его врасплох. Не успела она пошевелиться, как он прошептал магическое слово, и она не смогла двинуться с места. Локит, перекатив ее на живот, быстро связал руки за спиной, а затем, чтобы ей было больнее, тонким шнуром стянул локти. После этого он обвязал веревкой лодыжки и притянул друг к другу, оставив свободным только небольшой кусок веревки между ними.
Потом он поднял ее и повернул лицом к Тирульфу, висевшему по-прежнему без сознания подвешенным за запястья. На теле его оставались следы пыток Торга.
Локит снял с нее обездвиживающие чары.
— Посмотри хорошенько на своего возлюбленного, рабыня. Кто знает, может быть, тебе больше не придется увидеть его живым.
— Тирульф! — закричала Ялна.
Локит с силой оттолкнул ее к двери, но Тирульф не очнулся.
С коротким смешком посланец Хель толкнул ее дальше к запертой двери. Веревка между лодыжками была очень короткая, и она едва не упала, но ее гибкость и воинская ловкость помогли устоять.
Она повернулась к нему. Тонкий шнур, стягивавший локти, впивался в тело, путы оттягивали плечи назад, грудь ее высоко вздымалась, а в глазах, покрасневших от слез и горевших ненавистью, ясно читался вызов.
