— Да и кто бы не стал дурачить старика? — воскликнула она с презрением. — Когда женщина молода, она любит инстинктом, а не по долгу. И первая хитрость была самой лучшей: в первую брачную ночь моя служанка легла вместо меня с моим мужем, который был так пьян, что ничего не заметил. А теперь, когда я знаю, что такое любовь, я буду обманывать вас и весь мир, чтобы сохранить то, чего добилась, — неважно, во что мне это обойдется.
Дождь прекратился так же внезапно, как начался. Туман рассеялся. Все стихло. Карфэкс выпустил запястье Линнет, сам не понимая, зачем вцепился в него. В ушах у него звенело, и это подсказало ему, что гром грянул совсем близко: он даже оглох на время. Линнет возилась с рассыпавшимися волосами, из которых выпали шпильки.
— Мы счастливо отделались, — заметил доктор. — Всю жизнь мечтал быть застигнутым грозой за городом.
— Простите, — ответила Линнет. — Я не знаю, что на меня нашло в кузнице, но меня вдруг затошнило от запаха раскаленного металла. Я почувствовала, что должна выйти на свежий воздух, иначе умру. А это место я люблю. Здесь можно дышать полной грудью, в долине же задыхаешься.
Они вышли из-под остролиста, и Линнет, пошевелив ногой мусор, нагнулась и что-то подняла.
— Взгляните, — сказала она, — какой странный камень. В середине дырка — он похож на кольцо.
Карфэкс взял у нее эту вещицу и повертел в руках.
— Это наручень, — медленно произнес он. — Похоже на сланец, и он пролежал здесь не одно столетие. Может быть, его сделали здесь, на этом самом месте. Я дам его осмотреть эксперту и установлю дату.
— Нет! — Линнет чуть не выхватила камень у него из рук. — Какое значение имеет дата?! Я предпочитаю сохранить его. Это подошло бы для мужской руки.
Они выбрались из рва в поле. От мокрой травы поднимался пар. Гроза, сопровождаемая затихавшими раскатами грома, направилась в сторону Лискэрда. Карфэкс помотал головой, пытаясь прочистить уши. Он все еще не пришел в себя.
— Кассандра так же не любит гром, как и я, — сказал он, когда они шли через поле к кузнице. — Надеюсь только, что им удалось ее удержать. Что мы обсуждали перед тем, как все это произошло?
— Ничего существенного, — пожала плечами Линнет. — У меня болела голова, но это прошло — так же, как и гроза.
Когда они добрались до кузницы, то обнаружили, что Кассандру уже подковали, а яблоки отвлекли ее от грозы и успокоили. Что касается кузнеца и его сына, то они считали само собой разумеющимся, что доктор Карфэкс и его спутница пережидали грозу в жилой части дома, за кузницей.
Возвращение в Трой прошло без всяких происшествий. В пути Линнет болтала о своем детстве на ферме «по ту сторону воды», а доктор не заговаривал о нынешних сложностях в ее супружеской жизни. Они расстались у конюшни Кассандры: доктор должен был препоручить свою лошадь заботам конюха и вовремя вернуться, чтобы подготовиться к вечернему приему, а хозяйка «Розы и якоря» — отправиться в гостиницу и приступить к исполнению своих обязанностей в баре.
— Дайте мне знать, — сказал Карфэкс, дневные размышления которого были столь грубо прерваны из-за нее, — если я чем-нибудь могу вам помочь, в любое время.
Она подала ему руку и улыбнулась.
— Что до этого, — ответила она, — то я редко болею. Но уж если такое случится, то предпочту оказаться именно в ваших руках. — С этими прощальными словами она стала спускаться с холма, доктор же в замешательстве смотрел ей вслед.
Когда спустя полчаса он вошел в свой дом через парадный вход, то увидел, что в холле его ждут два посетителя. Это были сборщик таможенных пошлин и полицейский инспектор.
— Добрый вечер, — поздоровался с ними доктор. — Каким злым ветром вас занесло сюда в такое время? Какой-нибудь правонарушитель сломал себе шею, пытаясь увильнуть от правительства Ее Величества?
Оба мужчины поднялись на ноги.
— Можно выразиться и так, — ответил инспектор. — Правда, речь идет не о шее, а о челюсти. Это шкипер шхуны «Жоли бриз», который сегодня утром подрался, а днем с приливом отплыл. По правде говоря, он доставлял много хлопот, и мы были рады от него избавиться. Но дело в том, что час назад его команда самостоятельно привела судно обратно, и на борту у них мертвый шкипер. Я хотел бы получить от вас свидетельство о смерти, сэр, если вы не против пойти на шхуну и подписать его.
Да, это был трудный день. Карфэкс взял свою шляпу, которую только что положил в холле на скамью.
— Он умер от полученного удара? — спросил доктор.
— Похоже на то, — ответил инспектор, — но решающее слово за вами. Во всяком случае, по словам команды, он так и не пришел в себя. А молодой человек, который это сделал, все еще на свободе. Если бы мистер Макфейл знал, что дело так обернется, он бы никогда не позволил ему уйти. Это тот бретонский парень, который несколько месяцев назад плавал на «Жоли бриз».
Доктор Карфэкс нахмурился.
— Бретонский парень? — переспросил он. — Но мне известно из авторитетных источников, что он уплыл на «Дауншире» и сейчас, должно быть, уже далеко.
Таможенник покачал головой и робко улыбнулся.
— Это не так, доктор, — возразил он. — «Дауншир» уплыл без него. Парень явился слишком поздно. Именно тогда он и подрался со шкипером, и, надо сказать, сражался с ним, как Давид с Голиафом: этот великан свалился, как вол. Сейчас-то я понимаю, что поступил неправильно, дав парню улизнуть, потому что теперь, когда шкипер… — Он взглянул на инспектора: — Ведь этого парня будут разыскивать за убийство, не так ли?
Мистер Трежантиль полулежал в постели на подушках. На ночном столике стояли бутылка легкого вина и бокал. Сверяясь с записями, разбросанными на одеяле, он небрежным почерком подытоживал их содержание на листке бумаги.
«Согласно Готфриду Страсбургскому, — писал он, — Тристан повстречался с великаном Урганом на мосту, предварительно отрубив ему руку, и, ослепив его на оба глаза, сбросил с моста на скалы, и тот умер. В благодарность за то, что Тристан избавил его страну от такого чудовища, его друг Жилен подарил ему волшебную собачку Пти-Крю, которую Тристан тотчас же отнес своей возлюбленной, королеве Изольде. Именно после этого король Марк, обезумев от ревности, изгнал любовников. Поэт Беруль, — добавил он в сноске, — не упоминает о сражении с великаном и о подаренной собачке, но описывает бегство любовников в лес Моруа, где они находят приют у отшельника Огрина. Очевидно, возникла путаница с именами Урган и Огрин. Любопытно, что в поэме Беруля содержатся элементы примитивного, можно даже сказать варварского свойства: в одном случае Тристан снимает с противника скальп, что позволяет предположить следующее: так называемый средневековый роман о Тристане и Изольде основан на гораздо более древнем и грубом сказании, ведущем свое происхождение с доисторических времен».
ГЛАВА 21
«Косматого Ургана я убил…» Косматого Ургана я убил
