Книга Шоколадный папа - Анна Йоргенсдоттер

Ознакомительная версия. Доступно 22 страниц из 110

Нужно уходить первой. Андреа воображает, что это такая игра. Невеселая игра, в которую все-таки приходится играть. Вот бы узнать, как Ирена выглядит в мыслях у Каспера. То есть Андреа знает, как выглядит конкретная Ирена: серая мышь, да еще и безвкусно одетая, но ведь неизвестно, какой она отображается в голове у Каспера. Загадочная художница с таинственной улыбкой. Невротичная, но не так, как Андреа, а интереснее.

Андреа вынуждена думать, что это такая игра, из которой кто-то должен выйти, чтобы оставшиеся процветали в счастливом союзе.

Она на кухне с видом на детскую площадку и играющих детей: две девочки со светлыми косичками. Андреа видит, что они смеются, и ей хочется в больницу — комната для занятий, прогулки в лесу со всеми его запахами. Помнится, они с Эйрой однажды вышли и стали просто кричать — такое разрешалось… потому что были ненормальные, не по-настоящему взрослые. Сесть бы на качели и раскачиваться все сильнее, лечь на лужайку и плакать — громко!

Она сидит-и-смотрит, не сводит взгляда с картин на стене. Гравюры Лины-Саги: тонкие узоры, простые черно-белые формы. Подарок на свадьбу двум сумасшедшим.

«Тянуть время — это тоже часть игры», — думает она. Постоянно наблюдать за партнером, следовать по пятам и копаться в его мыслях, словах. Будь готова. Вот сейчас: не намерен ли он уйти? Не кажется ли тебе, что ему хочется гладить чьи-то чужие волосы (например, сальные, бесцветные)?

Уходить можно по-разному. Необязательно уходить по-настоящему, необязательно даже изменять. Можно просто уйти в себя так глубоко, что второй человек окажется ни с чем. Можно сосредоточиться на одежде, теле, собственной недостаточности. Молчание производит впечатление. Еще можно сделать вид, что партнер тебя недостоин. Будь начеку, и ты не проиграешь.

Весь секрет в том, чтобы не привязываться, не открываться. Нужно быть таинственным и видеть в другом такую же таинственность, необъяснимость. Если ты считаешь партнера сложным и неуловимым, то сам оказываешься настойчивым и неотступным. Таким образом можно избежать угрызений совести. Чувство вины способно многое испортить, поэтому нужно уметь преувеличивать недостатки второго игрока. Придавать особое значение пустяковым словам. Преувеличивать стальные ноты в его голосе, холод его руки, гору грязной посуды. Таких приемов не меньше, чем способов уйти. Андреа вздрагивает, услышав звуки Каспера. В животе — злобные бабочки: почему он не идет обнять меня? Бабочки шипят: «Почему ты еще не здесь, почему до сих пор не попросил прощения, не обнял крепко-крепко?» Андреа слышит, как открывается дверь на балкон. Он курит на балконе и думает об Ирене из Ада. Думает о том, какая она потрясающая, как интересно она говорит, рисует, пишет. Думает о пропахших табаком губах и о животе, который не отказывается ни от какой еды. А потом вспоминает дурацкие капризы Андреа: «Не хочу этого!» Вот он стоит на балконе и сравнивает, черт бы его побрал, глубоко затягивается — крутой! — взвешивает «за» и «против». Просчитывает. Планирует вывод войск из Андреа.

Она делает глубокий вдох, дети на площадке плывут в глазах. Чистые, простые линии, нарисованные Линой-Сагой, — тоже. Слезы подступают. Как сделать, чтобы Каспер снова хотел только ее? Если попросить его перестать говорить с Иреной, прекратить отношения с ней, будет еще хуже. Андреа станет хуже. Она слышит, как закрывается дверь на балкон. Слышит, как приближается Каспер, чувствует запах табака, бабочки бьются в истерике: «Не обернусь, не взгляну на него, не верить ответам, даже если я решусь задать вопрос». Плач из горла в живот — снова к горлу, вверх, — Андреа заталкивает его обратно, прижимает. Может быть, он уже решил ее оставить — тогда она заплачет, тогда будет причина, а пока — нет.

— Привет, — голос Каспера. Андреа прячет лицо в ладонях, в коленях. Хорошо. Пусть улыбается у нее за спиной сколько влезет.

— Привет, — бурчит Андреа. Внутри — землетрясение, почти извержение вулкана. Каспер рядом. Он так близко, а ей не хочется. Дыхание в затылок. И приговор:

— Прости.

Нелегко понять, искренни ли слова. Она тоже говорит «прости». Глухой звук из-под ладоней.

— Мне же нужно остерегаться таких треугольников, Эва-Бритт говорила, — бормочет она после тяжкого минутного молчания: немного психологии не повредит.

— По-моему, Эва-Бритт иногда несет чушь, — голос холодный, а она-то думала, что лед растаял. Сильнее прижимает ладони к лицу, к губам.

— Не говори так! — невнятно раздается из укрытия. — Мне, наверное, лучше знать, стоящие вещи говорит Эва-Бритт или нет.

— Конечно, прости. Просто мне кажется, что она не верит в нашу любовь.

Звук капели, Андреа слегка раздвигает ладони.

— Это неправда, — произносит она как можно мягче.

— Я просто говорю, что чувствую. Мне не нравится, что из-за нее ты остерегаешься того, чего тебе остерегаться не нужно.

— Еще как нужно! Ведь видно же: что-то не так, не так!

— Но ты же веришь? Веришь в нас? В то, что у нас все получится?

Конечно, нет. Ничего у нас не получится. Не выйдет. Ты слишком хорош для меня или слишком плох, но что-то произойдет. Как бы мы ни любили друг друга.

— Конечно. Конечно, верю. — Выдох, вдох, дыхание замирает.

— Вот и хорошо. Я тоже верю.

Каспер обнимает Андреа. Обнимает так, что спинка стула оказывается между ними. Она встает, по-прежнему не желая, чтобы он на нее смотрел. Она такая дура. Прячет глаза и губы, уткнувшись ему в грудь. Он обнимает, он произносит:

— Послушай, если тебе так тяжело… то я больше не буду общаться с Иреной.

Андреа поднимает голову и смотрит в лицо Касперу: взгляд его бегает туда-сюда. Разве так бывает? Непохоже. Это невозможно.

— Но ведь… не из-за меня? Не потому, что я такая… ужасная?

— Мне тоже нелегко, когда…

— Значит, я виновата!

Она беспомощно опускается. Слезы как йо-йо. Возьми себя в руки, Андреа!

— Никто не виноват, Андреа.

Горечь в голосе, правда? Андреа — помеха. Разрушительница. Радость невозможна: тут же прилетает Андреа, размахивая обожженными крыльями: чему ты радуешься? Меня же не было рядом. А я хочу быть твоей единственной радостью, понял? Прилетает, чтобы отравить все вокруг: боже, как просто, до смешного просто бросить Андреа!

«Есть и другая игра», — думает она в наступившей тишине. Игра эта заключается в том, чтобы как можно дольше не уходить. Что бы ни делал второй игрок, нужно выстоять. Основное правило: нужно внушить себе, что любишь его больше жизни — и уж точно больше самого себя. Может быть, это и не игра вовсе. Если бы это была игра, то в ней можно было бы смеяться, не так ли?

— Послушай, милая, — голос раскалывает тишину, гладит Андреа по щеке, — я не хочу общаться с Иреной, видя, как ты страдаешь. Она не так важна для меня. Ты важнее, — говорит он и целует Андреа. Она потирает руки за спиной у Каспера, бабочки танцуют прекрасный танец. Она победила, Ирена выбыла из игры. Как легко порой одержать победу, но радостных воплей не слышно. Губы заняты губами Каспера.

Ознакомительная версия. Доступно 22 страниц из 110