— Продолжай, Хиракава. Ты ведь не хочешь, чтобы я был вынужден оформить всё официально, так?
— Я стараюсь зарабатывать на жизнь честно. Что я могу сделать? Говорю вам: я стал другим.
— Вот забавно будет посидеть в тюрьме в твоём возрасте, а?
— Не берите меня на пушку. За пять лет я ни разу не нарушил закон, в то время как вы считаете своим долгом рыскать вокруг сомнительных отелей, как собака, или выслеживать людей на улице.
— Так же, как и ты, для Такино?
— Он хороший человек. Хотя вы, возможно, так не думаете.
— Но ты звонил своей дочери из аэропорта и сказал ей, что собираешься на Сикоку.
— Верно, я там был. Муж нанявшей меня женщины ездил в командировку на Сикоку. Но там он был всего один день. А потом он поехал в Хиросиму, чтобы повидаться со своей любовницей.
— Ладно, ты хотя бы гладко излагаешь свою версию.
Хиракава рассмеялся. Может быть, дело было в его возрасте, может быть, он считал, что видел в этой жизни всё, но он не боялся полиции.
Сигарета сделалась противной, но Такаги её не выбросил. Мерзкий вкус распространялся от языка в задней стенке горла. Казалось, горечь пропитала всё его тело.
— Должно быть, внуки уже большие. Наверное, и не знают, что их дедушка старая тюремная пташка, а? — Такаги сделал глубокий вдох, и дым наполнил лёгкие. — Я слышал, что твоя дочь замужем за плотником. Серьёзный, трудолюбивый молодой человек, так?
— На что вы намекаете?
— У каждого в шкафу свой скелет, и он не исключение. Неважно, что там, но я всё равно раскопаю.
— Это ваше право.
— Смотри, я не пенсионер, как ты. Старый игрок типа тебя должен это понять. Иногда ты должен выиграть во что бы то ни стало. И я вовсе не делаю всё это ради забавы. Я на самом деле хочу выиграть.
— Но… — у Хиракавы дёрнулись веки. — Вы это серьёзно?
— Я не привык шутить, — ответил Такаги. — И также не люблю угрожать попусту. Раз я начал, то не остановлюсь, пока ты не заговоришь.
— В это я верю.
Хиракава отвёл взгляд. Такаги затушил в пепельнице дымящийся «Голуаз».
— Хорошо. Я должен был встретить Такино в Сикоку. На поезде. Он сказал, что его отправили в Яватагаму.
Мурасава, стоящий сзади, удивлённо закашлялся.
— Расскажи мне всё, — сказал Такаги.
— Это всё, что я знаю.
— Ладно. И ещё одно: с ним кто-то был?
— Насколько я знал, был какой-то человек.
— Понятно, извини за беспокойство.
Такаги надел туфли. Мурасава вышел раньше него.
— А у вас есть семья? — неожиданно спросил Хиракава.
— Жена и ребёнок. Внуков пока нет. Почему ты спрашиваешь?
— Один человек там, в тюрьме, как-то сказал, что вам не следует иметь семью.
— И что?
— Да ничего. Просто он так говорил, вот и всё.
— А он долго сидел?
— Семь лет. Убил одного человека.
— Ты с ним согласен?
Хиракава не ответил. Сейчас он стоял спиной к Такаги.
Когда они подошли к станции Симокитазава, Такаги заметил, что он снова напевает любимую мелодию. Мурасава молча шёл рядом. Такаги остановился и закурил сигарету. Он всё ещё чувствовал горечь.
— Я хочу, чтобы завтра ты полетел в Яватагаму, — произнёс он.
6
Такино взял трубку цвета воронова крыла и начал чистить её тоненькой наждачной бумагой. Краска легла на твёрдые части трубки менее насыщенно, а на мягких пропиталась достаточно глубоко. Но разница казалась совсем незначительной. Хорошая обработка и время, потраченное на трубку, должны принести плоды: её цвет станет ровным.
Это была большая округлая трубка с изгибом на стержне. Он делал её таким образом, чтобы сохранить ровную структуру дерева.
Но ошкурить её наждачной бумагой — это ещё только полдела. Поверхность трубки на первый взгляд казалась гладкой, однако на ней всё ещё ощущались небольшие шероховатости. Они были совсем незначительными: чтобы разглядеть их, понадобился бы микроскоп. Вот почему следовало с особой тщательностью протирать трубку тряпочкой. Нужно тереть до тех пор, пока поверхность не станет тёплой на ощупь. Конечно, блеск появляется тогда, когда раскроешь внутреннюю структуру дерева.
Колени Такино покрыл тонкий слой древесной пыли. Следующий этап работы требовал ещё большей тщательности и аккуратности.
Зазвонил телефон.
Пускай звонит. Юки ушла в госпиталь и теперь не вернётся до вечера. Сейчас, наверное, только два часа. Такино даже не смотрел на часы. Он сразу позавтракал и пообедал, поэтому мог остальную часть дня посвятить своим трубкам.
Снова зазвонил телефон. Надо всё же взять трубку. Такино чертыхнулся про себя и встал.
— Мне нужно тебя увидеть. Прямо сейчас. — Это был Такаяси.
— Что случилось? Что-то произошло?
— Ко мне только что приходил человек по имени Хиракава. Знаешь его?
Голос Такаяси звучал как обычно — может быть, немного менее бодро, чем всегда. Но Такино уловил в нём нотки напряжённости.
В прежние времена, когда Такаяси звонил Такино перед крупной операцией, он говорил именно таким тоном. Если случалось что-то по-настоящему серьёзное, лишние разговоры им были не нужны.
— Тот коп — Такаги — вчера навестил Хиракаву.
— Чёрт, чего ему спокойно не сидится.
— Послушай, это не шутка.
— Он и ко мне приходил. Лучше нам тихо сидеть и ничего не делать.
— Знаю. Но мне нужно тебя увидеть. Есть кое-что, о чём я хотел бы с тобой поговорить.
Такино бросил взгляд на незаконченную трубку, лежавшую на столе.
— Ладно.
— Встречаемся на площадке для гольфа, где играли в прошлый раз. Будешь там через час?
— У меня жена машину взяла, значит, мне понадобится…
— Возьми такси. И убедись, что за тобой нет хвоста. Если кто-то будет следить, ничего особенно не изобретай. Подумаешь, большое дело, правда? Я просто даю тебе уроки гольфа.
— Хорошо. Увидимся через час.
Такино протёр трубку тряпочкой, потом переоделся и, перебросив через плечо сумку для гольфа, вышел на улицу. И только в такси он сообразил, что забыл побриться.
Такаяси тренировался с короткой железной клюшкой.
— Смотри, я покажу тебе, как держать железную клюшку.
— Ладно. Думаю, что справлюсь с этой малышкой.
Такино взял в руки клюшку. Сегодня, в обычный будничный день, поле для гольфа было почти пустым.
