ко мне. Потом Хаким провел меня к выходу и на прощание сказал, довольно чисто и правильно: «Спасибо, хозяин, за все, я отслужу», из чего я сделал вывод, что ассасин валял дурака в палате, изображая плохо говорящего по-русски дурковатого татарина.
В «Англетере» меня уже час ждал портной с пошитым мундиром, правда, они «скорешились» с Артамоновым и баловались чаем с крыжовниковым вареньем и плюшками, судя по всему, денщик «заливал» о наших геройских подвигах в Эфиопии. Скорее всего, из его баек следовало, что это он мне советовал, как бить итальянцев, и вытаскивал меня из всяких неприятностей, куда барчук (то есть я) непременно попадал. Мундирчик сидел как влитой – загляденье, прицепили все награды, что были, даже бакалаврский значок не забыл прикрепить, поскольку уже получил в прошлый раз от царя «втык» за его отсутствие на мундире. Однако «броня» эта весит – будь здоров, подразумевая отсутствие долгого пешего перемещения, как у средневекового рыцаря. Сняли мундир и повесили его на плечики, проводив портного, я дал ему две «красненьких» за старание и только сейчас понял, что целый день ничего не ел.
Взял Машу и мы пошли питаться в ресторан, по дороге я рассказал ей новости и начал инструктаж по поводу завтрашнего дня, сказав, что уже заказал на первую половину дня приход двух горничных, что помогут ей собраться. По поводу парикмахерской не стал предлагать, а попросил Машу с помощью девушек соорудить такую же прическу, как она была при греческом дворе, с диадемой. Опасался, что столичные куаферы накрутят ей «вавилонов» на голове, будет только смешно, а естественная красота – пока она есть, самое лучшее украшение.
Глава 9. Взаимные подарки
15 сентября 1892 г., Санкт-Петербург
Прямо с утра начали готовиться к приему. У Маши хлопот побольше, у меня – поменьше – всего-то посетил парикмахерскую, где слегка подстригли и сделали «причесон», подравняли бороду, да и все. У портье для меня было письмо от Лизы. Она сообщала, что все у них хорошо, Сергей возился с самопишущими ручками, идею которых я ему подал, экспериментировал с чернилами и загустителем. Кончилось все тем, что ему надоело ходить перемазанным чернилами с ног то головы, как первоклашке-гимназисту, и он забросил ручки, сказав, что это Сашка – изобретатель и ему все удается, а он к этому делу склонности и таланта не имеет. Ладно, поеду в Купавну, там с химиками что-нибудь да придумаем по поводу загустителя для чернил. Еще Лиза написала, что к ней приходила целая делегация швейцарских медиков по поводу действия противотуберкулезных препаратов, и она дала им мой адрес в Москве. Сергей тоже что-то говорил со швейцарскими военными по поводу гранат, но ей не сообщил, судя по всему, швейцарское правительство сделало крупный заказ гранат через военного министра.
Я еще вчера решил, что не буду надевать ленту ордена Соломоновой печати через плечо – что я, эфиопский посол, что ли. Здесь Россия, поэтому надо быть скромнее с иностранными орденами: повешу на второй пуговице мундира знак ордена ниже ордена Христа, тем более что у обоих ленты зеленые, да и кто там знает что-нибудь по поводу Эфиопии и ее орденов. Эфиопские звезды я все же еще вчера прикрутил ниже российских наград, собственно, не прикрутил, а приколол, поскольку у них заколка типа немецкой и пришлось дырявить мундир аж в четырех местах, на каждую заколку – две дырки. На шею – старший русский орден Святого Владимира 3-й степени с мечами и ниже из-под борта мундира, но выше иностранных орденов – Святую Анну 2-й степени. На пятиугольных колодках – Владимир 4-й степени с мечами и Станислав 3-й степени. Эфиопскую золотую медаль с физиономией Менелика не стал приделывать с краю колодки по той же причине, что и ленту.
Только справился с помощью Ефремыча с пристегиванием ножен шпаги под мундиром и стал продевать клинок, так чтобы эфес шпаги не мешал, и я не запутался ногами в ножнах (вот еще конфуз был бы), как появилась Маша, ослепительно сияющая в прямом и переносном смысле. В прямом – из-за сияния драгоценностей, особенно диадемы, которая была как маленькая корона в ее черных волосах, а в переносном – из-за того, что ей всегда нравилось наряжаться и прихорашиваться. Все же она волновалась, хотя и держалась молодцом. Утеплившись, мы пошли к заранее вызванной коляске лихача, который за трояк отвез нас к парадному подъезду Зимнего. Сдав лакею верхнюю одежду, а заодно и треуголку (флигель-адъютант, встречавший гостей, сказал, что она не обязательна, все же это малый прием и сидеть за обедом в головном уборе не положено даже эфиопским князьям). Хотя, если бы я был в национальной одежде с перьями, может быть, и разрешили, вдруг это нанесет оскорбление высокой иностранной особе.
Потом нас проводили в зал, где ожидали собравшиеся: насколько я понял, присутствовали высшие сановники империи и великие князья с женами, а также высшие титулованные аристократы, тоже с «аристократическими супругами». В дипломатическом мундире были я и еще один сановник (позже узнал, что это министр иностранных дел Гирс), еще узнал военного министра Ванновского и более никого из знакомых не было. Поискал глазами среди великих князей Александра Михайловича и не нашел. Как выяснилось потом, Сандро уже ушел в поход на крейсере 1-го ранга «Дмитрий Донской» в составе крейсерской эскадры к берегам Северной Америки. Вернется он только в следующем году, так как эскадра будет принимать участие в праздновании 400-летия открытия Нового Света. С чем было связано такое поспешное отправление Александра Михайловича в плавание, можно только догадываться, скорее всего, Ксения, старшая семнадцатилетняя дочь императора, призналась мама́, что влюблена в Сандро, та, естественно сказала об этом мужу, и, чтобы было время подумать, как с этим быть, а то может, все «само рассосется» – забудет Ксения о своей первой влюбленности[76], Сандро и отослали подальше на год. Уж я не думаю, что император побоялся скандала с ухаживанием Сандро за Машей, хотя фото в газете было весьма красноречивым – вместо того, чтобы смотреть на сцену в опере с орущими валькириями, великий князь, не отрываясь, глядел на Машу. Вот и сейчас все смотрят только на нее, а я рядом в мундире типа лакейского (в Зимнем все лакеи в расшитых золотом ливреях, вроде моего мундира, надо было мне просить мундир по Военному ведомству), разве что у меня – с орденами. Судя по всему, мой внешний вид совсем не котируется ни у
