было спланировано, чтобы запутать. Мы сделали это ради неё.
Я нахмурился, пытаясь осмыслить его слова.
— Почему вы не пришли ко мне раньше?
— Мы ждали момента, когда всё утихнет, — продолжал он, — Когда никто не будет искать. Она скрывается от тех, кто хочет отомстить.
Сердце заколотилось быстрее, в голове роились мысли. Бросая взгляд на двери, я ощутил, как холод вечернего ветра проникает внутрь.
— Где она? — наконец спросил я, не удержавшись.
— Здесь, в Чикаго, — сказал Уолтер.
— Я должен увидеть ее.
— Все не так просто, — говорил Уолтор, — Она не хочет, чтобы вы виделись.
— Но почему?
— Потому что она боится, — ответил Уолтор, уклоняясь от прямого взгляда, — Боится, что всё изменится, если вы встретитесь. Она думает, что это только усугубит ситуацию.
— Я просто хочу поговорить с ней, объяснить. Мы не можем просто оставить всё так, как есть.
— Возможно, ты прав, — Уолтор вздохнул, сложив руки на груди, — Но иногда любовь требует жертв. Она переживает, что твои слова могут всколыхнуть чувства, которые она заперла глубоко внутри. Она не готова снова открыться.
Я посмотрел в окно, наблюдая за дождём, стекающим по стеклу. Тишина наполнила пространство между нами.
Я понимал, что Уолтор говорит правду, но внутри меня продолжали бушевать эмоции, требуя действий. Я должен увидеть её, иначе не смогу ни спать, ни есть.
— Ты не понимаешь, — произнёс я, всё ещё не отводя взгляда от дождя. — Это не просто разговор.
Уолтор задумался, приподняв бровь.
— Иногда лучшее, что ты можешь сделать, это отступить. Дай ей время. Принудить человека к разговору значит лишь усугубить боль.
— Но так будет только хуже, — воскликнул я, поворачиваясь к нему, — Я не могу жить, зная, что она страдает, не зная, что я всё ещё здесь, что я всё ещё готов бороться за неё.
— Я понимаю, — сказал он тихо, — Но может быть, лучше оставить её немного в покое, чтобы она смогла понять, что действительно хочет. Иногда именно тишина даёт возможность осмыслить всё заново.
— Но как долго? — спросил я, чувствуя, как сердце стучит в груди.
Уолтор взглянул на меня с пониманием, его глаза полны мудрости.
— Каждое действие требует времени, даже если оно исходит от кого-то, кого ты любишь.
Я опять взглянул в дождь, мечтая о том, как было раньше.
— Знаешь, как трудно быть в ожидании, когда в сердце всё ещё горит надежда.
Я прислонился к холодному стеклу, попытавшись отогнать мерзкие мысли.
— Но как долго мы можем ждать? — прошептал я в воздух, будто этот вопрос сам по себе мог что-то изменить.
Уолтор молчал, и я понимал, что ни один из нас не сможет дать ответ. Непонимание между нами словно повисло в воздухе, создавая ещё более густую тишину.
— Может быть, — продолжил он, — Это молчание служит своего рода испытанием. Испытанием для тебя, чтобы ты научился быть сильным и независимым, даже когда все вокруг кажется неясным.
Я всмотрелся в серые капли дождя, осознавая, что иногда нужно просто быть рядом, даже когда слова кажутся излишними.
— Ты прав, — наконец произнес я. — Я просто не знаю, как найти равновесие между надеждой и страхом. Мне нужно время, чтобы научиться этому искусству ожидания.
Уолтор кивнул, его мудрые слова напоминали мне, что любовь — это не всегда пожар, иногда это просто тихий, но стойкий огонь, который продолжает гореть в темноте.
Глава 26
Микаэла.
Приехав на окрайню города, меня встретил дядя.
— Что то случилось?
— Нет, — ответила я, — Просто хотела увидеть тебя.
— Не ври мне, — пригрозил он мне, — Я вижу, что ты хитришь.
— Да ты прав, — согласилась я, — Я узнала, что мои родители не просто так погибли.
— Знаю, — тихо сказал Уолтор, — И ты это знаешь. Но прошло два года и я думал, что их уже невозможно найти.
— Я встретила Вильяма, — сказала я, — Он нашёл убийцу. Но он мертв.
— Вильям знает, что ты жива?
— Нет, — сказала я, — Я не хочу, чтоб он это знал.
— Почему? — спросил дядя, нахмурившись, — Ты должна ему сказать.
— Я не могу, — произнесла я, чувствуя, как холодок пробежал по спине.
Уолтор закрыл глаза на мгновение, пытаясь осознать масштаб происходящего. Время не лечит, оно лишь прячет раны под слоем пыли.
— Ты до сих пор боишься, — наконец сказал он, — Но не можешь оставаться в тени вечно.
Я вздохнула и посмотрела в глаза дяди. Я знала, что он прав.
— Не сейчас, — вздохнула я, — Я не могу сказать, что жива. Не могу с ним встретиться, как Микаэла.
— Но ты должна, — настойчиво сказал он, взглянув на меня с той решимостью, которая когда-то завоевала мое сердце, — Мы все переживаем свои потери по-разному.
Я отрицательно покачала головой, внутренне противясь его словам.
— Ты не понимаешь, — прошептала я, страх сжимал мое сердце. — Я потеряла не только его, я потеряла часть себя. Как я смогу забыть эту тишину, этот холод, что застыли в нашем доме?
— Выбор за тобой. Но помни, что иногда встреча с прошлым может дать тебе силы. Ты не одна, — он тихо положил руку на моё плечо, и я почувствовала тепло, словно это было прикосновение надежды.
— Понимаю. Но он сам оставил меня. Сам бросил на несколько лет.
— Может у него были на то причины?
— Причины? — снисходительно усмехнулась я, — Он мог бы позвонить, написать. Но нет, он просто исчез, как будто и не существовал никогда.
— Ты права, — ответил дядя, уставившись в окно, — Но, возможно, он думал, что так будет лучше для всех. Иногда люди уходят, чтобы защитить других. Это не всегда эгоизм.
— Защитить? Защитить от чего? От своих собственных проблем? Он оставил меня один наедине с вопросами и сомнениями, тянущими за собой целую череду страданий. Если он действительно заботился, то не поступил бы так.
