еще одну зуботычину, чтобы совсем «расслабить» противника и отбить всякое дурное желание сопротивляться, я прорычал:
— Шевельнешься — ты труп!
Снова перевернул его на живот. Завернул руку и поддавил ее вверх, аж хруст послышался.
— А-а! — завыл Савченко. — Не дави, мент! А-а! Ссука-а!..
Я сунул пистолет в раскрытую кобуру, нащупал свободной рукой наручники и накинул дужку на запястье заломленной руки. Перехватил свободное кольцо наручников другой рукой, завел за спину вторую руку преступника. Снова надавил до хруста, подавляя всякое желание сопротивляться. Защелкнул дужку. Готово. Полежи, отдохни, пока я важными делами занят. Я выпрямился и едва ли не в один прыжок подскочил к Медведеву:
— Ты как?
— Живой пока, — натянул тот улыбку, прикрывая рукой живот.
Черное пятно расползалось по рубахе, пропитывая ткань.
— Покажи, — я оторвал его руку, раны не было видно, весь живот залит кровью.
— Он у меня ключи от машины тряс, — проговорил Медведев. — Я не дал… Он выстрелил.
Слова давались ему с трудом, мой старый товарищ еле выдавливал их по одному.
— Ты только держись, не вздумай умирать, сейчас тебя в больничку доставим, — я попытался поднять шубника, но тот застонал от боли.
Тушу за сто килограммов аккуратно поднять совсем не просто. Черт, что же ты такой здоровый?
— Брось… Дай спокойно сдохнуть, — вдруг как-то умиротворенно проговорил Медведев. — Чувствую, пришло мое время.
— Не неси херню, тезка! Вставай! — я снова потянул его за подмышки.
На этот раз получилось дотащить до «Москвича». Я опустил его на землю, чтобы распахнуть дверь.
— Спасибо, друг, что хочешь помочь, — пробормотал шубник. — Но не стоит, дай сдохнуть. Я ведь в этой жизни лишний. За бортом… Сижу в каморке, ключики вытачиваю, а… не для того полжизни прожил, чтобы ключи точить.
— Ничего, — скрипел я, приподняв и затягивая товарища на заднее сиденье. — Подлатаем тебя, и с работой нормальной помогу. Фух! Ну и тяжелый ты!
— Дерьма много всякого во мне, — ухмыльнулся сквозь страшную боль шубник. — Вот и тяжелый. А работа у меня, если рассудить, нормальная, денежная. Но не мое это…
— Извини, брат, вскрывать сейфы и воровать как прежде я тебе не дам, а вот что-нибудь поинтереснее подыскать — помогу. Лежи да думай. Ты вообще кем в детстве хотел стать?
— Учителем…
— Чего?
— Я же физрук по образованию, только в школу меня не берут. Судимый…
Я пристроил его на сиденье и снова вылез из машины, оглядывая проезды и пытаясь отдышаться.
— Все решаемо, — продолжил я уговаривать шубника как бы между делом. — Ты, главное, боты не заверни, держись, брат. Черт! — напускное мое спокойствие быстро испарялось. — Где Федя? Давно должен был выстрелы услышать и сюда примчаться.
— Наверное, далеко успел убежать…
Я выругался от всей души.
— Все, ждать его некогда, погнали, пока ты кровью не истек.
— А с этим что делать? — Медведев, уже лежа на заднем сиденье, осторожно кивнул в окошко в сторону Савченко. Тот распластался на земле, со скованными за спиной руками. Вставать я ему запретил, сам-то он наверняка уже отдышался.
— Некогда с ним возиться, — громко проговорил я. — Пристрелю, скажу, что во время схватки пулю всадил. Ты подтвердишь. Лады?
— Запросто, — хмыкнул шубник.
От такого диалога Савченко заерзал.
— Не имеете права! — вякнул он. — Везите меня в ментовку…
Я подошел и, подняв его за шкирку, поволок к машине:
— Ты зачем в хорошего человека стрелял, падла?
— Ты меня хотел убить…
— Я не про себя.
— А-а… В этого? — прошипел Савченко, кивнув на заднее сиденье «Москвича». — Жаль, что не убил.
Бум! Я припечатал Савченко лбом о крышку багажника. Открыл ее. Подхватил за ноги преступника и закинул его прямо в багажник:
— Тут сиди и не рыпайся.
Хлопнул крышкой, отсек задержанного от внешнего мира.
«Москвич» дернулся и понес нас в сторону города. Надеюсь, Федя не обидится, что мы его бросили. Некогда мне его сейчас искать.
Скорее в больницу…
— Эй! — когда выехали на асфальт, я оглянулся на заднее сиденье. — Ты там живой?
В ответ тишина. Блин, вырубился, твою мать! Скорее!
Я проскочил на красный, подрезал жигуль, тот испуганно свернул на обочину, чуть не воткнувшись в дерево. Снова проскочил на красный, согнав с пешеходного перехода стайку хиппи, что брели с гитарой наперевес и с бутылками портвейна в руках.
Милые ребята, даже не матюгнулись в ответ. Лишь швырнули бутылку вдогонку, но не попали. Слишком пьяны.
До больницы оставалось каких-то пару километров, когда впереди вырос гаишник. Из темноты выскочил, палочкой полосатой машет, в свисток дует.
Извини, коллега, вот щас совсем не до тебя.
Не сбавляя ход, я проскочил мимо. Старшина отпрыгнул назад с проворством белки, чтобы мой «Москович» не отдавил ему ноги.
Что ему оставалось? Бессильно дуть в свисток. В зеркало я увидел, как он бежит к патрульной машине, чтобы передать по рации госномер наглого нарушителя. В погоню почему-то за мной сам не кинулся. Но «Москвич»-то служебный. Вот он удивится, когда дежурка скажет ему «отбой».
Через пару минут, я понял, почему старшина решил не гнаться за мной сам. Через несколько сотен метров мне перегородили дорогу сразу две гаишные машины. «Волга» и жигуль. Да откуда вас столько? Рейд? Старшина, очевидно, сообщил им обо мне, госномер им явно не знаком, «Москвич»-то нам Булкин сновья выдал, не примелькался он еще в УВД.
Двое инспекторов высыпали на дорогу, явно собираясь стрелять мне по колесам.
Блин… Придется тормознуть. Остнавливаясь, на ходу я пощупал нагрудный карман. Ну конечно. Ксивы нет, где-то в сумке лежит, которую я собрал для дежурства в гараже — да и бросил там же.
Я остановился, выскочил из «Москвича» — но, кажется, слишком резво, потому что гаишники отшатнулись, тыча в меня пистолетами и что-то крича. Слов я не разобрал.
— Спокойно, коллеги, я капитан милиции, у меня в машине тяжело раненный. Нужно срочно в больницу доставить!
Одет я был совсем не по-офицерски, в той одежонке, что мы с Федей прикупили в Комке, да и вид был слишком молодой и борзый для капитана милиции.
— Поднимите руки, отойдите от машины! — пробубнил один из инспекторов, заглядывая на заднее сиденье, а потом вдруг заорал. — Там тело!
— Руки! — заблажил второй, тыча в меня пистолетом. — Поднял. Быстро!
В это время, услышав, что начался какой-то кипиш, оживился и Савченко. Застучал по крышке багажника. Глухие удары окончательно переполошили гаишников. Те попытались меня вязать. Руки-то я поднял, но опустить их — совсем не долго. Один из инспекторов убрал пистолет в кобуру, отважно ринулся меня наручниками сковывать, пока второй на мушке держал. Нечасто инспекторам в эти времена приходилось оружие использовать. Это было видно сразу. Учить их еще и учить. То, как встал на подстраховку один из них — ни в какие ворота не лезет. Шаг чуть вбок, и я уже сошел с линии огня. Между мной и пистолетом пыхтит сержант, что пытается заломать мне руку. Щас упакуют и увезут в отделение для разбирательств. Даже до ксивы мне добраться не дали. Хрен вам, коллеги, нельзя мне шубника и Савченко вам оставлять, по-любому накосячите ведь.
Я резко развернулся, одновременно перехватывая запястье милиционера, и вот уже сам сержант с заломленной рукой прижат ко мне спиной, защищая своим телом от направленного на меня ствола. Я вытащил пистолет свободной рукой и навел его на второго гаишника:
— Оружие на землю!
Тот сразу подчинился.
— В машине на полу под задним сиденьем черная сумка, наружный карман на молнии. Открой. Быстро!
Инспектор замялся, даже руки поднял на всякий случай.
— Да бегом же, мать твою!
Сержант дернулся и поспешил к «Москвичу». Распахнул дверь, косясь на окровавленного Медведева, думая, что это труп, наверное. Порылся в сумке и извлек мое удостоверение. Раскрыл. Глаза вытаращил, стоит крюком, переводит взгляд то на меня, то на фотку, то снова на меня.
— Так вы из Москвы? Из группы Горохова? — воскликнул он.
— Догадливый, — хмыкнул я и отпустил первого инспектора. — Садись в свою машину, врубай мигалки, полетим через красные в больницу.
— Ага, да-да, сейчас, — закивал гаишник, подбирая с земли табельный пистолет. — Так бы сразу и сказали, что свой.
— Я и говорил.
— А как же в багажнике? Там кто?
— Мясника поймал. Все, разговорчики потом. Поехали скорее.
До больницы мы добрались за пару минут. С воем сирены и сверкающей синевой проблескового маячка. Впереди мчалась милицейская «Волга», мой «Москвич» следом, замыкал колонну гаишный жигуль.
* * *
— Алло, Никита Егорович! — я позвонил следователю сразу из больницы, когда Медведева оперативно увезли на каталке. — Взяли мы Савченко. Да, да, возле гаража этого самого. Там
