не было никакой возможности. Он чернокожий, и большинство его кавалеристов тоже, а посему не то, что подчиняться, слушать, скорее всего, не станут. Чего хуже — откроют стрельбу. Чернокожие за день, здесь, на севере наделали столь много дел что не отмыться просто так! Но был один шанс. Смыть позор кровью. И овеять себя бессмертной славой. Посему войска шли как можно скорее вперёд, избегая любых серьезных встреч со своими же, американскими подразделениями. Только вперёд!..
Всполохи молний, безумный рёв ветра, удары холодных капель штормового дождя — всё претерпевали сотни и сотни кавалеристов, разворачивающихся широкой дугой в полях пригорода Толидо. Вдоль дорог, пока таясь, не рискуя выходить на открытые участки, порыкивали двигателями бронемашины, танки, автомобили. Войска сжались как пружина за миг до удара.
Ракетами сигнал эскадронам не прошел, дождь, и ветер всё сбивал, телефонные линии рвались, а радиоволны забиты врагом. Приказ передавали по старинке — конными связными. По очереди, до кого как успели связные, подразделения срывались вперёд, в атаку!
Лавина коней, а следом и техники неудержимо двинула на город занятый врагом. Бойцы британского десанта и канадской пехоты не сразу осознали, что за блестящие полосы появились в полях пред городом. Молнии высвечивали тонкие полоски отточенной стали, что подняли над головами сотни и сотни кавалеристов. Погода давила на всех. Кони спотыкались, скользили, падали. Многие получали ранения, и даже погибали, не добравшись до врага, не увидев его. А враг окрылённый успехами начала операции, уставший и без того вымокший держал чрезвычайно малочисленные посты на подходах к городу и его окраинах. Уверенность в моментальном разгроме приграничных сил американцев начинала играть злую шутку…
Глава 11
Принимайте командование
— Лейтенант Пауэлл, собственной персоной, чёрт его подери. — Шлепнув на стол мои документы, полковник национальной гвардии Раст пристально всматривался в наши с Лиамом лица. Разговор продолжался уже некоторое время, и неумелое переливание из пустого в порожнее заканчиваться не планировало. — Скажите спасибо, что вас не шлёпнули там, на перекрёстке. Ладно, ваша история о том, как и откуда вы здесь появились, может и правда, но то, что вы на месте бойни появились с оружием в руках, это я пока понять не могу. Ну?
— Передайте нас, в конце-то концов, в ведение военной полиции, они и проведут расследование. Сэр. — Поведение пусть и старшего по званию меня уже раздражало. Нас у перекрёстка, после всего увиденного задержали. Появились в край шокированные зрелищем нацгвардейцы, жестко приказали сдать оружие и пинками, под конвоем, погнали вглубь города. Исходя из увиденного, никто толком не пытался найти тех, кто стрелял и взрывал. Потому что осмотр места проводился из рук вон плохо, хотя бы обычных полицейских — и тех не было видно. Мы были под общим подозрением, так как «попались». Хорошо хоть не побили, или чего хуже. Линчевание это яркая американская черта… Попытки достучаться до старших по званию гвардейцев привели к короткой перепалке под дулами винтовок, и зуботычине Лиаму увещевания коего о нашем статусе не дали вообще ничего. Отвели к командиру объединённых сил городка и сдали с рук на руки. Вот он-то и начал самое большое «следствие». Допрашивал прямо-таки, хотя до прихода занимался чем-то более важным — телефон офицера разрывался от звонков. Кто мы, что мы, почему там оказались, и кто стрелял — вот вопросы, звучавшие, словно заевшая пластинка? У него городскую власть взорвали, сотни людей убили, диверсанты шастают ненаказанные, а он пару случайных офицеров лично допрашивает… Видел же что мои эмоции далеки от доброжелательных когда я после спокойных пары раз повторения одного и того же начал закипать. Я мог его понять — ну кто-то же устроил весь этот ад? Все в шоке, профессионалов для разбора ситуации просто нет — погибли они, все до одного. Мы же вписываемся в его видение ситуации как злодеи. Но сидеть лично допрашивать, да еще и совершенно неумело, на тупом раздражении — выглядело крайне странно и глупо.
— А нет военной полиции, и офицеров сколь-нибудь опытных кому я могу поручить дознание, у меня тоже нет… — Внезапно он перестал вести себя надменно и дебильно, изменившись в лице. — Я уже понял, никакие вы не диверсанты. Ваших пассажиров уже тоже опросили, всё сходится. Герой нации не может быть врагом, иначе, если это так — проще застрелиться, ибо нет больше авторитетов. Ты врага бьёшь, это доказано, значит свой. Но очень ты со своей пёстрой компанией вовремя и в нужном месте оказался. Сам понимаешь? Там ад кромешный, ты всё видел! Есть информация, что те, кто это злодеяние сделал, были одеты в нашу, американскую форму. Ладно бы одни черномазые были, но говорят и белые тоже… Сейчас такая кутерьма творится, что я уже ни черта не понимаю… Забирайте. — Переложил со столика позади себя наши ремни с кобурами, винтовки, к сожалению, забрали еще при задержании, и не вернули. Полковник сразу отослал стоявшего за нашими спинами солдата с пистолетом-пулемётом, — Позови сюда сержанта Уитмора. Мне срочно нужно иметь в десятке мест сотни людей. Опытных, хоть чуточку обстрелянных нет, а тут вы. Короче, по всему штату есть подразделения русского ополчения, иммигранты, бежали от коммунистов в 20ых годах. Сейчас сюда, в Ипсиланти, стягивается часть отрядов, прочие в Энн-Арбор пойдут, там их руководство. Но именно эти просят принять их под командование и направить на фронт… А ты, Пауэлл, с русскими вроде много общался, знаешь, как с ними быть. Поможешь?
Желание ломаться и строить обиженного недотрогу отлетело мигом. Полковник выглядит резко обременённым тяжким грузом. Ясно, он сам не понимает, как быть. Телефоны звонили, а он нас «допрашивал». Прятался он, от решений тяжелых. Страну надо защищать, и он здесь, в этом городке обрёл всю полноту даром ему не сдавшейся власти. Просит помощи, хотя я армейский, и не подчиняюсь ему.
— Майкл, нам нужно… — Подорвался было Лиам, но осекся, взглянув мне в глаза.
— Нужно. Людей защищать очень нужно. Люди гибнут, армия гибнет. А еще у нас на плечах советские граждане. Спасать их надо, вывезти надо. Мне драться надо. Работа такая. Я готов, сэр. — Полковник заулыбался, слушая мой ответ, полез в полку стола, за какими-то документами, пошебуршал ими и выложил на стол пару бланков. Напарник потупился, засопел, не по нраву, но и сам всё знает. Ситуация швах.
— Без прелюдий и официального славословия — присваиваю тебе Пауэлл временное звание
