свистки и гортанные команды. Наемные конники - печенеги и огузы, сноровисто вскочили на коней и приготовились к бою. А пешие воины-мусульмане во главе со своим командиром Ибрагимом - оцепили повозки и ощетинились щитами и копьями.
- Что там случилось, Истеми? - быстро поднявшись на ноги, обеспокоено спросил купец.
Начальник охраны, сдержанно кивнул и кратко доложил:
- Тюрки пожаловали. Мы им сказали, что имеем охранную пайцзу от бека русов. Но их предводитель требует ее предъявить, чтобы удостовериться в правдивости моих слов.
- Они не верят нам? - презрительно бросил Менахем.
Изборожденное шрамами лицо старого воина, исказилось от ярости и он, задыхаясь от злости ответил:
- Это тюрки из рода Буре. Они ненавидят хазар и нас, служащих великому кагану. Я узнал их вожака - это Бурхан, весь выводок которого мы разгромили и продали в рабство. А теперь, волчий выкормыш, каким-то образом стал псом у русов!
- Ну что же, придется сбить с него спесь, - довольно ухмыляясь, произнес иудейский негоциант.
Когда он, в сопровождении четырех воинов и Истеми, выехал за линию повозок, то увидел около сотни всадников на отличных конях. Прекрасно одоспешенные и вооруженные стальными саблями, металлическими щитами, копьями, арканами, сложносоставными луками и несколькими дротиками-джидами - они выглядели очень внушительно и производили солидное впечатление.
На встречу хазарам, выдвинулся наиболее экипированный воин и по заскрежетавшему рядом зубами Истеми, Менахем понял, что это и есть Бурхан.
Тот спокойно поднял руку и невозмутимо произнес:
- Покажи охранную гривну купец.
Почтенный торговец, пренебрежительно пожал плечами и важно извлек из-за пазухи серебряную цепь, на которой висела небольшая золотая бляха с искусно изображенным на ней трезубцем в виде сокола. Тюрк внимательно рассмотрел ее, утвердительно кивнул и сдержанно сказал:
- Можете ехать.
Затем, он прожег своим взглядом Истеми и Менахема. Ненавидящие черные глаза прирожденного степняка, совсем не гармонировали с уравновешенным тоном его речи. И Бурхан не обманул ожиданий. Уже разворачивая коня и подав знак своим бойцам уходить, он обернувшись, напоследок отрывисто бросил:
- Мы скоро встретимся в битве Истеми. Так меня известил предвечный Тенгри, от которого ты подло отрекся. И я отомщу тебе и твоим хозяевам, за утраченную Родину, кровь и горе моих сородичей.
Менахем долго смотрел вслед, скачущим на запад всадникам. Пыль грязно-белым снегом, постепенно оседала на курном шляхе.
- Говоришь, купить дом в Самбатосе, открыть там постоянную лавку, учредить меняльную контору, - укоризненно произнес он, будто продолжая прерванный диалог с племянником. - Разве непонятно, что каган непременно захочет подмять под себя и сделать данниками этих русов с их Куявой. Да и торговый путь по Борисфену, хазарам необходимо теперь перекрыть. Иначе каганат, понесет большие убытки... А если начнется военное противостояние между каганатом и русами - то всех наших купцов в Самбатосе, воины князя немедленно перебьют и ограбят. Правда, на будущий год, еще можно успеть хорошо поторговать. В Хазарии, пока не все ладно. Так что сперва, каган наверняка попробует все решить политико-дипломатическими средствами. Ну а если не выйдет, то через пару лет обязательно будет война...
Ходкий драккар, уверенно резал морскую волну холодного моря. Соленый ветер, туго надувал парус корабля. Резко кричали чайки. Под звонкие удары медного диска, викинги дружно вспенивали веслами стальные воды, сильно толкая челн вперед. На каждом руме сидели четыре викинга, по два на весло. Из дыр в бортах, высовывалось по четырнадцать длинных весел с каждого бока. Прикоснуться к веслу драккара - это высокая честь. Если случай, необходимость или воля ярла посадят на рум даже клейменого траллса, он, взявшись за весло, делается свободным человеком навсегда. Скальды воспевают героев, которые умели грести от восхода и до восхода солнца. О Гундере, Великом Гребце, который мог сразу грести парой весел, сложены длинные саги.
Глядя в синюю даль моря, слушая хлопки паруса, звук била и плеск волн, вестфольдинг вспоминал сказания скальдов.
'Уже до рождения богов существовало море. Боги создали твердую землю и стеснили его. Дважды в день вздымается море. Вал приходит с заката и нападает на сушу. Море помнит свою былую власть. Когда оно видит в небе Луну, оно поднимается еще выше. И хочет поглотить не только сушу, но и Луну. Пока живы боги, море бессильно. Но настанет неизбежный день битвы при Рагнаради, в которой падут все боги и все герои. Тогда море получит власть, поглотит сушу, и люди вместе со всеми животными погибнут. Когда это случится? Даже боги не знают рокового часа Рагнаради. Без страха ждут они. Обреченные и без надежды на победу, они будут сражаться и падут с оружием в руках, как воины.
Среди детей фиордов боги любят только воинов. Боги ждут в Валгалле тех, кто умирает в битвах. Герой поднимается в Валгаллу и там ждет последнего боя, в котором он будет сражаться рядом с богами, подобный богам. В ожидании он пьет вино из волшебной неиссякающей чаши, охотится на неистребимых оленей, медведей, кабанов. Обитатель Валгаллы падает в бесчисленных схватках и поединках - и снова воскресает, чтобы бесконечно наслаждаться оружием и битвой. Такова судьба героя, до часа последнего боя при Рагнаради'.
А пока, море поднимается дважды в сутки. И отступает. В иных странах, между морем и сушей лежит пространство, которое по очереди принадлежит то морю, то суше. В тех местах люди слабы, а их сердца трусливы.
В стране фиордов, горы и скалы сами наступают на море. Они отражают его нападения щитами берегов, рассекают острыми мечами мысов. Когда сын фиордов вонзает стрелу в бушующее море, он видит волну, которая сжимается от боли. Быть сильным и
