герр Нойманн.
— А били спиной о стену… — поняла, что ей напоминает характер повреждений, Герания. — Сейчас я верну суставы на место и зафиксирую. Пусть полежит пару дней с теми зельями, что мне давали, а потом уже все будет в порядке.
Казалось, какой-то садист решил искалечить девочку, но оказалось, что малышка решила сама полетать на метле, сорвавшись с нее. Отец ребенка, с которого чуть не сняли кожу целители, сумел поймать ее, но вторую метлу закрутило, что и создало такие повреждения. Стоило Гере это узнать, и девочке стало стыдно. «Не спеши судить», — напомнила она себе.
А дома ждала Лили с найденным где-то ремнем, требовавшая ее наказать. За что, правда, не понял никто, поэтому уставшая Герания рыжую просто усыпила, наложив чары сна часов на десять. Иногда целительнице казалось, что Лили сходит с ума, но психолог только улыбался, убеждая семью, что это все еще не страшно. Собственно поэтому все готовились к летним каникулам, обещанному морю и солнцу.
— Итак, сегодня мы рассмотрим системы уравнений, — улыбнулся учитель, радовавшийся тому, что девочки уже не плачут, а мальчики учатся, а не дрожат за своих самых-самых. — Лилиан, не расскажете ли нам…
Лили вернули ее прежнее имя, помогая начать все заново. Девочка училась, старалась быть послушной, но уже постепенно оттаивала. Если поначалу она очень боялась своих капризов, каждый раз зажмуриваясь и сжимаясь, то уже через несколько недель могла и покапризничать, вызывая этим добрые улыбки. Лили любили, она это чувствовала и совсем не хотела вести себя, как прежде, когда была «плохой девочкой».
— А я хорошая девочка? — поинтересовалась Лили, когда собирались на отдых. По психике девочку откатило лет до пяти, но Петунья понимала, что так лучше, потому что могла и вообще разучиться разговаривать.
— Хорошая, — улыбнулась Петунья, уже замечая, что ноги ребенка потихоньку начинают работать. — Просто очень.
— Тогда можно я шортики желтые возьму? — спросила девочка, сразу же получив разрешение. Лили очень нравилось, когда ей что-то разрешали, поэтому «а можно» у нее бывало по любому поводу.
— Ничего, вот восстановятся твои ножки… — женщина мечтала о том времени, когда инвалидная коляска будет забыта и дети, наконец, смогут бегать, прыгать и играть. Без боли и слез.
А на следующий день семью встретило море, которого Гарри и Гермиона никогда не видели, о котором Герания когда-то могла только мечтать. Волны которого гладила совершенно изменившаяся Лили. Наступало новое лето, будто стиравшее все плохое, что было, казалось, совсем недавно. Новое лето, начало новой жизни…
Часть 22
Увидев взгляд зеленоглазого пацана, магически одаренные дети решили, что с Россами лучше дружить, потому что взгляд мальчика по имени Гарри был каким-то предупреждающим. Впрочем, мисс Гринграсс только улыбалась, совершенно растеряв свою холодность — в школе работали и целители, и психологи, делая из аристократов нормальных детей и помогая там, где помочь можно было. Семья Росс сильно изменилась за последний год — появилась девочка на инвалидной коляске, удивительно похожая на целительницу, мальчик, видимо, брат… Это было интересно, поэтому на перемене к Россам подбежали знакомиться.
Ожидая неизвестно чего, Гарри вдруг улыбнулся в ответ на улыбку Дафны, а прижавшаяся к нему Гермиона радостно поприветствовала светловолосую девочку. Школа оказалась совсем не страшной, а школьники — какими-то другими. Ни Гринграсс, ни сестры Патил совсем не походили на себя в памяти Гарри, расслабившегося от осознания — все закончилось. Не будет непонятных игр, да и войны никакой не будет.
Улыбалась Герания, ставшая ребенком, которому не больно, обнимал ее Дадли, зорко следя за тем, чтобы любимая девочка, которую шатнуло в другую сторону, не перенапряглась. Все неожиданно оказалось хорошо — обычная школа, дружный класс, легко принявший Россов в свой круг. Дети даже и не представляли, какая огромная работа была проведена за прошедший год с каждым магом Британии. Специальные группы МКМ вместе с подразделениями полиции, врачами, целителями, психологами прошерстили весь магический мир, где нужно — помогая, а где нужно — и угрожая. Сменился контингент в тюрьме Азкабан, потому что смысла в таком страшном заведении не было.
Магическая Британия подчинялась единому правительству, за чем внимательно следили придворные маги, поэтому закон был един для всех, как, впрочем, и в других странах мира, а в замке Хогвартс проводились экскурсии. Из мистера Филча получился просто великолепный экскурсовод. Информация Гарри о спящем василиске была принята с благодарностью, поэтому тысячелетний василиск теперь спал в специальном заповеднике, неподалеку от драконьей фермы. Не успевшие еще ничего натворить Уизли тем не менее отмигрировали в Румынию, к старшему сыну, ибо изменения в Британии навели на Молли ужас, а смерть Избранной уничтожила все планы. Невилл Лонгботтом, в свою очередь, получил обратно своих родителей, в состоянии которых ничего безнадежного не было, даже истинную беспокоить не стали. Поэтому у клиники Мунго начались грустные месяцы, показавшие, что целителей во всей клинике всего двое, а остальные — не более, чем шарлатаны. Ее Величество этот факт уже не удивлял.
— Мия! Мия! Смотри! — показала Тринадцатая пальцем. — Получается, всех разбякали и теперь можно просто жить?— Получается, — кивнула наставница юных демиуржек, глядя на успокоившийся мир.— И что теперь будет? — заинтересовалась маленькая девочка в сверкающем платьице.— Ну как что? — удивилась Мия. — Одна маленькая девочка побежит обедать и спать, а большая уже отправится за наградой.— Хнык, — хором сказали Тринадцатая и Ария, жалобно посмотрев на наставницу малышей.— Сказка заканчивается, — объяснила Мия. — Поэтому пора… Пора… Пора…
Пубертат доставил семье, конечно, много незабываемых минут. И первая любовь Лили, и щедро сыпанувшая девичьих тараканов Гермиона… А вот Гера и Дадли, все решившие еще в восемь лет, просто были друг для друга. Девочка гасила своих тараканов, вспоминая, как мальчик ухаживал за ней, когда она не могла ничего, а мальчик… Для него всю жизнь была только Герания. Его бесконечно любимая девочка.
— Я. Тебя. Люблю! — сообщила Дадли Герания, уже и не вспоминавшая, что была когда-то доктором Ленкой. — Просто не могу описать, как!
— Я тебя тоже люблю, — обнял ее юноша, целуя уже по-настоящему. И слова стали не нужны.
Пятнадцатилетние подростки танцевали вальс среди опускавшихся снежинок, как когда-то очень давно в своем общем сне. Сне, ставшем былью… Гера не представляла себя без Дада, как и он себя не видел без нее, отчего порознь они не встречались, иногда от всей души
