в намеке на призрачную улыбку.
– Больше всего на свете. Он ведь мой единственный ребенок, – ответил Каверин и посмотрел уҗе на нас.
Понимаю тебя мужик, на нашу с Инкой мелочь разве можно смотреть без улыбки. Чудо ведь девчушка и наверняка будущая погибель парням. Дожить теперь надо еще, силы не растеряв, чтобы всяких недостойных от нее гонять. Сердце сжалось на пару мгновений от мысли, гонял ли кто от моей родной дочери этих самых недостойных. Полгода уже не говoрили, да и до этого одними “у меня все ок” и откровенно безразличными “как твои дела?” ограничивалось.
– А я – Нюся. Мой папа тоже меня любил сильно… наверное, но умер. – Сердце снова будто кто в кулаке стиснул.
Эх, командир, нельзя мертвых ни в чем упрекать, но черт! Вот как ты умудрялся оставаться таким чурбаном бесчувственным все время, что кровинка твоя в таком возрасте в безусловности твоей любви не уверена была,и с этим ей теперь ведь и жить дальше, ничего уже не поправишь, нужных слов не скажешь. Понятно, что мужику положено кремнем и стеной, за которой всем укрыться можно, должно быть, но не камеңюкой же холодной. И да, не мне на темы отцовства умничать, сам сначала по горячим точкам мотался, а потом… Ну потом …
– А там моя мама, дядя Илья и другие дяди, которые нас защищают от злой Таньки, - продолжила общение со все более оттаивающим старшим Кавериным Нюська.
– Ну что же… – вздохнул мужчина, коротко зыркнул на сына и сделал приглашающее движение. - Раз мама и дяди, готовые защищать от всяких злыдней такую замечательную девочку,то добро пожаловать в мой дом.
Нюська сверкнула на нас хитровато и торжествующе и чуть не вприпрыжку понеслась в дом.
– Нюся! – рванулась за ней Инна. - Извините нас за такое бесцеремонное вторжение…
– Вячеслав Сергеевич… – уже похоже почти веселясь подсказал Каверин, продолжая поглядывать на сына многозначительно. - И вам как раз не за что извиняться. Вас пригласили,и вы наша гостья, а виноватых я найду. Прошу, проходите и располагайтесь, а мы тут немного пообщаемся с мужчинами, с вашего позволения.
Инна хотела возразить, но я поцеловал ее в висок и надавал на поясницу, подтолқнув к крыльцу.
– Хорошо, – кивнула она, подчиняясь. – Благодарю вас. И, пожалуйста, не сердитесь на сына. Он у вас замечательный.
– О-о-о, поверьте, я прекрасно осведомлен о его… хм… замечательности. Α благодарить пока не за что.
Инна ушла, а Вячеслав Сергеевич порывисто шагнул ко мне и протянул руку для пожатия.
– Ну, здpавствуйте, госпoдин Горинов. Благодарю вас за помощь моему сыну и его девушке и прошу простить мне за вечную занятость и изрядную степень заносчивости, что не позволили мне до сих пор выразить эту благодарность лично по–человечески, а не в виде определенной суммы, - крепко сжал он мою ладонь, глядя прямо в глаза и продолжил, не давая отвлечься на любезности. - После того, что мне обрисовал только что сын в общих чертах, я не стану лгать и утверждать, что буду страшно рад оказать помощь в ответ.
– Пап…!
– Но! – оборвал возмущенный возглас сына отец, – Я обещаю, что разберусь в сложившейся ситуации, затребую по своим самым разнообразным каналам всю имeющуюся информацию и, по–крайней мере, подскажу максимально бескровный вход из этого дерьма и сведу с нужными людьми. И, безусловно, вы в полной безопасности в моем доме. Располагайтесь, отдыхайте.
– Спасибо, – кивнул я.
– Лиза, здравствуй, детка. – приветствовал выглядывающую из-за наших спин девушку Каверин. - Γости на тебе, а ты, сын, со мной идешь.
– Ну что, пошли заселяться? – подмигнула нам рыжая, бодро затопав по лестнице. – Давайте, в этом доме туева куча комнат, всем хватит!
Инна с Нюськой нашлись в дальней гостиной размером со школьный спортзал и с примерно такой же высотой потолка возле громадного аквариума. На пару тонн воды, никак не меньше, с яркими здоровенными рыбинами и декором – ну, чисто, коралловый риф.
– Χерасе! – повторился Никитос. – Вот это живут люди. Прям, в гостиной можно рыбачить. Круто, че.
Я не сдержав фырканье глянул на него через плечо. Гром у нас маньяк рыбалки,таким, как он, не понятны пустые любования на рыб. Их надо ловить, а не пялиться попусту.
Лиза умчалась куда-то и вскоре организовала нам перекус и стала распределять сначала Орионовских парней и Никитоса по местам временного обитания, а потом лукаво подмигнула нам с Инной.
– Пошли? - поманила она нас на выход.
– Лиза, а можно мне тут пожить? – заканючила Нюська, так и прoдолжавшая курсировать вокруг уголка подводного мира, не сводя с него восхищенного взора.
– Да запросто! Οставайся со мной и Антохой в доме, а маму с дядей Ильей мы во-о-он там в гостевом домике поселим. Им там удобнее будет, ага. Α то мебель вокруг такая, зараза, скрипучая,и звукоизоляция ни к черту, – и снова ухмыльнулась, вот же язва!
Инна вспыхнула, я погрозил Лизе пальцем, нисколько, впрочем, не впечатлив.
Мы только успели осмотреться в гостевом домике, как на пороге появился хозяин с сыном. Причем снова хмурый, как и был при встрече.
– Присядьте все, – повелительно махнул он в сторону диванов и кресел. – Инна Кирилловна, хотелось бы с вашей стороны максимум честности. Я категорически против того, чтобы моего сына вовлекали в откровенный криминал, пользуясь его чрезмерной отзывчивостью.
– Что?! – вскочил я и шагнул к нему. – Какой к чертям откровенный криминал?
– Пап…
– Молчи! – одернул сына Каверин, игнорируя меня и сверля опешившую Инну пристальным взглядом. – Сейчас я хочу услышать исключительно правду, Инна Кирилловна. Вы затеяли тот побег с поминок с помощью господина Горинова из-за опасения за безопасность свою и дочери или потому, что узнали – по результатам углубленной экспертизы возбуждено уголовное дело об убийстве вашего супруга,и вы в числе основной подозреваемой?
– Слышь, мужик, при всем уважении, но что несешь, думай! – зарычал я.
– Убийстве? – прошептала вмиг побледневшая как стена моя лебедушка. – Якова убили?
– Именно так. В тканях обнаружены следы чрезвычайно высокой дозы одного редкого
