рук и баром.
— Ты уйдешь сейчас со мной или я закину тебя на плечо и вынесу отсюда сам.
Я почти горжусь тем, что она отказывается сдвинуться с места, или я был бы горд, если бы она не использовала свою новоприобретенную воинственность против меня.
— Хорошо, ты напросилась. — Я стаскиваю Роуз со стула, словно она ничего не весит, и перекидываю через плечо. Ее вода разливается по стойке, и я бросаю двадцатку около разрастающейся лужицы. Посетители бара и персонал отеля смотрят, как я выношу ее через двери, не проронив ни слова предостережения. Если честно, Роуз не зовет на помощь. Ее лицо вжато в мою спину, пока она бормочет ругательства в мою футболку.
Я шлепаю Роуз по заднице в придачу, когда мы доходим до обочины.
— Я могу нести тебя таким образом всю дорогу назад или я могу опустить тебя, и мы пойдем вместе как взрослые люди.
Ее ответ приглушен моей футболкой, я уповаю на догадку и аккуратно ставлю ее на ноги.
— Мы можем поговорить, когда будем дома.
Она окидывает меня сердитым взглядом, затем разворачивается и идет к высотке. К счастью, мне не приходится преследовать ее на поворотах. Охрана открывает двери перед нами, и во время поездки в лифте до квартиры Роуз молчит. Я тих, даже если все внутри меня бурлит. Гнев, предательство, страх… все это перекручивается внутри, угрожая в любой момент вырваться из меня наружу.
Я следую за ней в гостиную и останавливаюсь возле дивана, на который она уселась.
— Какого черта ты вообще думала?
На миг мне кажется, что она не ответит. Я уже собираюсь спросить еще раз с большей долей разгоряченности, но Роуз открывает рот, затем закрывает, после чего открывает вновь. Затем испускает долгий раздраженный вздох.
— Ты засранец.
Я киваю.
— Да, и что?
— Ты говоришь, что не хочешь спать со мной и жениться на мне, что я не могу касаться тебя, но ты можешь касаться меня. Как что-то из этого может быть честным по отношению ко мне?
Я сажусь подле нее.
— Ты упустила часть об оргазмах? Женщинам они обычно нравятся. Особенно когда те односторонние.
Она стискивает челюсти.
— В этом случае все иначе. Ты остановился и подумал об этом перед тем, как решил снять мое белье и заявить на меня права? Я могла прекрасно жить, не зная, как ощущается оргазм. Теперь я не могу перестать думать об этом. — Я награждаю ее медленной улыбкой, но она сердито сверлит меня взглядом и качает головой. — Нет, даже не думай об этом. Ты не трогаешь меня, и ты уже сказал, что я не могу трогать тебя, поэтому… похоже, никто ничего не получит.
Настает моя очередь напомнить, что она совсем недавно не хотела, чтобы кто-то к ней вообще приближался.
Ее голос переходит в визг, и она несется к спальне.
— Ну, время имеет тенденцию меняться, поэтому разберись уже.
Я даю Роуз секунду, затем следую за ней в спальню.
— Если ты хочешь обсудить это рационально…
Она поворачивается ко мне по пути в ванную.
— Прошу прощения? Это не я вынесла взрослого человека из бара отеля, твою мать.
— Ты отказывалась идти со мной, и я не собирался позволить Дэну использовать второй шанс. Кто знает, ты могла и передумать через несколько стаканов этого ужасного скотча.
Это было сказано в шутку, но Роуз не смеется. На ее глаза накатывают слезы, и она в гневе уходит. Я хочу последовать за ней, но затем она возвращается, и мне следует стереть улыбку с лица.
Она снимает футболку через голову. Это помогает избавиться от улыбки, оставляя после себя лишь вожделение.
— Что?..
Затем она снимает и брюки. Ее лифчик и трусики идут следом, и я уже пячусь в сторону двери.
— Роуз…
Она распахивает свои руки.
— Ну и как? Что ты думаешь?
Я обвожу ее взглядом с головы до пят, останавливаясь на шрамах от нападения и операции, запоминая, как она сильна, где сужается ее талия и начинается изгиб ее бедер.
— Ты прекрасна. Я всегда считал тебя прекрасной.
Она кивает, и это выглядит почти опечаленно.
— Да, симпатичная, но не стою усилий, верно? Сэл сказал мне это, когда он…
Я беру Роуз за подбородок, закрывая ей рот и держа ее тело вдоль своего.
— Ты не произносишь его имени. То, что ты живешь прошлым, ничего тебе не дает. Каждый раз, когда ты возвращаешься туда, я вытаскиваю тебя оттуда. Понятно? — Не знаю, реагирует ли Роуз на колкость в моем голосе или на факт, что я прижал ее к себе без всякого пространства между нами.
Она хныкает, и от этого мой контроль еще больше сходит на нет.
— Теперь оденься, и я смогу что-нибудь приготовить поесть.
Я отпускаю Роуз, словно она собирается сжечь меня, и направляюсь прямиком к двери. Закрыв ее за собой, я опускаюсь на пол и вытаскиваю свой твердый член из штанов. Я провожу по нему одним долгим движением, думая о ее теле и идеальных маленьких розовых сосках.
Стон вырывается из меня, прежде чем мне удается остановить его. Стыд заливает пустоту в груди, но я не могу заставить себя остановиться, когда она чертовски сводит меня с ума. Я больше боюсь навредить ей, чем влияния на нас секса.
Я так сильно хочу ее, а то, что я вкусил ее прошлой ночью, и близко не удовлетворяет мою страсть. Сколько контроля у меня должно быть над этой ситуацией?
Я сжимаю губы, чтобы заглушить очередной стон, и шарканье у двери заставляет меня замереть. Я сжимаю руку на моем основании вместо того, чтобы провести ею по длине, сдерживая порцию трения. Мне так сильно нужно кончить. Может, когда я кончу, то вновь смогу ясно мыслить. Но не в том случае, если она будет и дальше разгуливать передо мной голая.
Я медленно провожу рукой, надеясь свести звук к минимуму.
Затем раздается стук в дверь…
— Я слышу тебя. Должна ли я обидеться на то, что ты сбежал подрочить, когда я хочу помочь тебе с этим?
Ее голос и мысль о том, что она слушает, уже перебор. Я провожу рукой быстрее, сминая себя, не беспокоясь, что я наведу большой беспорядок. Это неважно. Выпустить эту бомбу замедленного действия ― вот что важно. Мне нужно сберечь ее любой
