ночь в хижине Фавра. Завтра я приготовлю вам комнату в главном корпусе.
– Фавр заболел?
– Да.
– Пресвитер, Жюльен и Делож тоже больны?
– Откуда вы знаете, что и Делож болен?
– Неважно. Плохо то, что меня вытащили сюда, чтобы заразить. Заставить переночевать в той хижине, чтобы уж наверняка.
Они направились к хижине. Там было очень чисто, все старательно прибрано. Трудно отыскать таких хороших слуг, подумал Неверс, нужно попытаться забрать Дрейфуса во Францию. Дрейфус ему сообщил:
– Я дожидался вас, и мне было некогда стряпать. Ужин поспеет к девяти. Вы уж простите.
Неверс захватил с собой книгу Бодлера. Среди стихотворений, тогда прочитанных, он упоминает «Соответствия».
От девяти до половины десятого Неверс был почти спокоен, даже весел. Ужин оказался превосходным, и присутствие Дрейфуса ободряло. Оставшись один, он продолжил чтение. Около одиннадцати часов погасил свет и встал около двери. Неверс хотел спать, очень устал. Подумал, что миновало уже достаточно времени и можно ложиться. Но сначала взглянуть на часы. Он чиркнул спичкой. Прошло всего четырнадцать минут. Неверс вновь прислонился к косяку. Долго-долго стоял так. Уверяет, что глаза закрывались.
Он открыл глаза: все еще на некотором расстоянии к хижине направлялись двое. Неверс отскочил назад и подумал, что нужно выйти и спрятаться в роще. Но его заметят. Он попал в ловушку. Тогда Неверс попытался вылезти в окно, и у него получилось (с трудом, поскольку окошко было маленькое). Он остался посмотреть, что произойдет, но не из любопытства. Ему было так страшно, что он не мог пошевелиться.
Двое вошли в хижину. Тот, что пониже, склонился над кроватью. До Неверса донесся громкий возглас.
– Что такое? – раздался странный, почти нечеловеческий голос.
– Зажги-ка спичку, – произнес человек, хорошо знакомый. Неверс побежал к катеру.
XXXIV
Двадцать пятого числа, на рассвете, Неверс высадился в Кайенне и сразу направился в губернаторский дворец. Прилег, но уснуть не получилось. Он перенервничал, и, чтобы успокоиться и собраться с мыслями, написал мне следующие строки:
Я объявил господину Кастелю открытую войну. В любую минуту с островов придет приказ о моем задержании. Правда, ему выгоднее не делать резких движений; если он вынудит меня защищаться, то проиграет.
Я должен предупредить Ксавье. Если губернатор сможет его убедить, никто не знает, что меня ждет. Но если убедить его сумею я, возникнет другая проблема: нужно будет помешать Ксавье начать судебное дело против Кастеля, тогда мне придется выступать свидетелем и отложить отъезд.
Неверс вспомнил о письме с поручением. Вынул конверт из кармана и прочел:
Г-ну Альтино Лейтао
18-бис, Улица де Бель-Фоль
КайеннаОн прошел на кухоньку, где готовил себе завтраки, и согрел воды. Намочил пальцы и провел ими по склейке конверта. Попытался осторожно открыть его, с некоторой сноровкой (вначале), с нетерпением (потом). Разорвал конверт, прочитал:
«Любезный друг Лейтао!
Буду признателен, если вы вручите подателю сего двойную партию вашего пользующегося отменной репутацией динамита. Мы производим здесь взрывные работы, срочные и высокой важности.
Преданный вам ваш неизменный клиент
Фернандо Педро Кастель.
6 апреля 1914 года
Когда прошло первое удивление – губернатор о нем лично даже не упомянул, – Неверс, вникнув в иронию положения, приложил все усилия, чтобы снова запечатать конверт. Все равно будет заметно, что его открывали. Взял другой конверт, попытался подделать почерк Кастеля. Полный провал.
В восемь часов явился Легрен, чумазый, волосы дыбом. Неверс спросил, когда прибывает корабль Ксавье.
– Завтра приплывет на острова. Сюда он не заходит.
Неверс решил на следующий день вернуться с динамитом на острова. Если Кастель ничего не скажет Ксавье, он тоже промолчит, и Кастель убедится в том, что я не заговорю. Если Кастель обвинит меня, динамит станет аргументом в мою защиту.
– Скажите мне, Легрен, кто такой Лейтао?
– Лейтао? Глава компании бразильских контрабандистов. Компания мощная. Если какой-то беглец попадает к ним на корабль – хоть бы они и пообещали доставить его в Тринидад, хоть бы и взяли плату за проезд, поверьте: его, в конце концов, распотрошат, добираясь до монет в заднем проходе. На суше он безобиден.
Неверс подумал, что это письмо – лучшее оружие против Кастеля. Нужно сохранить его, оно даже убедительнее, чем сама взрывчатка. Но, чтобы сохранить письмо, ни в коем случае нельзя идти к контрабандисту. Неверс пишет мне: Предъявив письмо, я не только докажу предосудительную дружбу Кастеля с контрабандистом; тем самым я продемонстрирую, что взломал корреспонденцию. Сомневаюсь, чтобы он обманул себя таким надуманным доводом. Скорее предположу, что он боялся возвращаться на острова, не исполнив приказ Кастеля.
В общем, подумал Неверс, нельзя, чтобы Лейтао понял, что письмо открывали. После долгих размышлений перед пишущей машинкой решение было найдено. На голубом конверте без штампа Неверс напечатал имя и адрес Лейтао.
В девять часов он стоял около дома на улице де Бель-Фоль. Дверь открыла полуголая негритянка, она привела Неверса в маленький кабинет, заполненный книгами, и сказала, что предупредит хозяина.
Чуть позднее вошел, вздыхая, огромный мужчина в полосатой серо-красной пижаме. Был он смуглый, короткие волосы встрепаны, щеки небриты несколько дней. Руки белые, крохотные, как у ребенка.
– Чем могу быть полезен? – прогудел он могучим басом и снова вздохнул.
Неверс вручил ему письмо и стал наблюдать, стараясь определить, заподозрит ли что-нибудь Лейтао.
Тот что-то искал, равнодушно, не торопясь, открывал и закрывал ящики письменного стола. Наконец вынул нож для разрезания бумаги. Бережно открыл конверт, извлек письмо и развернул его на столе. Еще раз вздохнул, стал невозмутимо шарить в карманах пижамы, пока не нашел платок, потом принялся искать очки. Протер их, водрузил на нос, прочитал письмо. Положил очки на стол, провел рукой по лицу и, вздыхая, словно вышел из транса.
– Как себя чувствует господин губернатор? – спросил с улыбкой, которая Неверсу показалась вымученной.
– Неважно.
Лейтао со вздохом заметил:
– Великий человек, господин губернатор, великий человек. Но не верит в науку. Врачам не верит. Очень жаль. – Он встал, тучный, огромный, и ушел.
Через полчаса Неверс все еще оставался один, робко подумывая о бегстве и опасаясь ловушки. Появился Лейтао, держа двумя крохотными, белоснежными пальчиками безупречно перевязанный пакет.
– Вот, – сказал он, вручая пакет Неверсу. – Передайте мое почтение господину губернатору.
Он провел руками по лицу, вздохнул и отвесил торжественный поклон.
Неверс что-то пробормотал на прощание, покинул кабинет, прихожую и выбрался на улицу.
Я сочувствовал, – пишет он, – этому скользкому контрабандисту, осевшему в Кайенне. Сострадал всем людям и предметам, какие попадались на глаза. Они оставались – как силуэты на глухих полустанках, которые видишь из окна поезда, когда тебя переполняет незаслуженное счастье отъезда.
XXXV
Вечер двадцать седьмого
Еще не стемнело, когда Неверс подплыл к островам. Кто-то подавал ему знаки с Чертова острова. Он не ответил. Море было бурное, и Неверс не решался выпустить руль из рук. Сразу подумал, что, делая вид, будто его это не касается, укрепляет свою репутацию человека себе на уме. Он отдался на волю волн, чтобы «Беллерофон» немного приблизился к Чертову острову. Человек, который подавал знаки,
