вставая со стула под прицелом излучателей. — Может, мне все-таки сбежать? Верить Марту нельзя, договоренности здесь ничего не значат, меня никто не освободит, если я не помогу себе сам».
Он неспешно шагал к выхожу, искоса рассматривая последних покидающих зал людей. Среди мундиров Космофлота и ярких рубашек граждан мелькнул знакомый силуэт доктора Сантоса. Уже в проеме двери Кай оглянулся еще раз.
В самом верху амфитеатра, позади рядов кресел, у стены, стоял Март. Он поймал взгляд Кая и незаметно кивнул.
* * *
— Ты в порядке, Сережа? — осторожно спросил Измайлов. — Мне кажется, вчерашняя рана…
— Моя вчерашняя рана осталась во вчерашнем дне. Регенератор поработал как надо.
Толпа, выстроившись неровной вереницей, медленно втягивалась в горловину прохода. Русанов шагал среди других людей — в ногу с ними, плечом к плечу, одетый в мундир Объединенного Космофлота, такой же как все, но уже прославленный, молодой капитан, счастливчик, незапятнанный герой.
'Я не должен колебаться, — подумал Русанов, ощущая, как его бросает сначала в жар, а потом в холод. — Нельзя сомневаться ни в себе, ни в основных принципах нашеего Альянса.
Продвигаясь все ближе к залу, стиснутый толпой, он, вспоминал старые события — ни с того, ни с чего сдавшегося супервиро, напряженного Измайлова, удивленных десантников.
«Мы уже переправили его на борт, все уже сняли скафандры. Я вспомнил мертвого Терновского, как он лежал на полу, прижимая руку к горлу… И тут я ударил Брауна в челюсть Он даже не пошатнулся, и тогда я ударил снова. Он все стоял и не падал, тогда я бил сильнее. Последние нанесенные удары были заведомо смертельными для нормального человека — коленом под ребра, потом кулаком в позвонки. Эсперо не умер, он даже не упал, но это не означает, что я не пытался…»
— Сережа, с тобой точно все в порядке? — снова поинтересовался Измайлов.
— Я в норме, просто заседания надоели.
— Меня самого укатало, но скоро все кончится, потерпи…
* * *
… Вернувшись в зал, Русанов заметил, что предназначенный для Кая стул куда-то исчез. Ряды скамей, отведенные для зрителей, почти совершенно заполнились. Недавний знакомый, доктор Сантос, неловко махнул капитану рукой. Русанов кивнул ему в ответ.
— Встать, суд идет!
Ввели Кая, Русанов видел невозмутимое лицо супервиро.
— Продолжаем рассмотрение обстоятельств дела, — монотонно заговорил судья Малангу. — Подсудимый, вы произнеси слово «мятеж», что вы имели в виду?
— Мятеж Крайтона и его сообщников, ваша честь.
— Протестую! — выкрикнул Миллер. — Здесь судят не адмирала Крайтона. Подсудимый делает заявления, которые выставляют его жертвой обстоятельств, манипулируете нами, извращаете правду!
— Я ничего не извращаю.
Холодные как лед глаза супервиро оглядели зал, отчаянный взгляд скользнул по Русанову и остановился на ком-то в заднем ряду амфитеатра.
Капитан помнил эти глаза прищуренными, по другую сторону стекла в кабине челнока. Выстрелы, крики, падающие тела, брызги крови на стенах комнаты, расстрелянный Терновский, обжигающая ярость самого капитана.
«Да, теперь ты поймешь, засранец, что такое беспомощность… Поймешь, что такое боль потери навсегда… И никакая мутация тебе не поможет».
— Сережа, я могу чем-то помочь? — в трети раз едва слышно пробормотал Измайлов.
Капитан помотал головой, пытаясь стряхнуть наваждение. «Это уже слишком. Если я хочу казни Брауна, то зачем спасал его от яда? У меня срыв, нужно остановиться…»
— Точно, Сережа, не жги свою душу, — шепнул Измайлов, видимо, потеряв контроль над телепатией.
— Подсудимый, продолжайте, — сказал судья Малагу.
— Адмирал Крайтон хотел лично править Альянсом, изменив его принципы, но не надеялся получить власть по закону. Тогда он решил организовать переворот. Он предложил мне командовать атакой «Титании» на Лигу Земли и обещал за это кое-какие выгоды.
— Какие?
— Пост губернатора колонии в обновленном Альянсе. Возможность воскресить моих друзей, используя цифровые копии. В будущем — возможность отделиться от Земли и делать на отдельной планете все, что я захочу. В том числе, массово создавать супервиро.
— Неправда! — снова кричали из зала.
— К порядку! — крикнул Малангу.
Теперь лицо судьи выражало брезгливость, гнев… но вовсе не удивление.
— Вы согласились с пердложением?
— Я не поверил адмиралу, потому что знал об участи Сакуры, но для виду согласился. Остальное вы знаете. Попытка убить Крайтона не удалась, я лишь зря застрелил нескольких офицеров.
— Вы сдались капитану Русанову. Почему вы сразу не заявили о мятеже?
— Я не знал, кто в нем участвует, а кто — нет. Не успел разобраться, кому можно доверять.
— Почему вы сбежали с «Алконоста»?
— Был риск, что «Алконост» собьют, я не собирался умирать, не отомстив, и еще… я хотел сорвать планы адмирала, не дать ему атаковать Лигу.
— Я так понимаю — атака все-таки произошла.
— Да. Я перебрался на «Титанию», перебил там почти весь экипаж. Людей, кстати, было немного — кораблем управлял ИИ. Вот этому ИИ я и проиграл — он запустил обратный отсчет.
— Дальше?
— Дальше была гонка. Я взял на «Титании» не просто челнок, а боевую машину, легкий истребитель, расстыковался и наблюдал из космоса, что произойдет. Очень быстро увидел запущенную с крейсера ракету.
— Кто ее запустил?
— Думаю, созданная по приказанию Крайтона программа.
— Как вы реагировали на это?
— Пытался сбить, но не получилось.
— Почему?
— Истребители создают для других целей.
— Почему ракета поразила жилой квартал, а не здание Лиги?
— Сейчас сложно сказать. Может, программный сбой, может — неудачный маневр уклонения. Она шла очень низко.
— Вы видели взрыв?
— Да. Меня задело ударной волной, а ПВО еще добавило. Истребитель терял управление, я посадил его с трудом. До резиденции адмирала пришлось добрался пешком.
— Что вы сделали с личной охраной охраной адмирала?
— Ликвидировал всех, кто сопротивлялся.
— А с самим Крайтоном?
— Позволил ему заговорить. Он запросил пощады, снова обещал губернаторство, потом угрожал стереть с цифровые копии моих братьев.
— А вы?
— Я сказал, что это мне уже все равно.
— То есть, вы пожертвовали возможностью вернуть друзей ради удовольствия отомстить?
— А чего вы ожидали, ваша честь? Что я размякну и рухну на колени? Есть простые принципы правоты, и один из них — никогда не уступать шантажистам…
Зал шумел так, что за спиной Русанова, казалось, рокочет океанский прибой.
— Мои были обречены с самого начала, — продолжил Кай. — В тот
