живот резкую боль в груди. Распахиваю рот, чтобы схватить спасительного кислорода. Однако вдоха сделать не получается.
Эля?!.. Взял?..
– Ты все подстроил… – убито отвечает мама.
Снова смешок, от которого у меня волосы дыбом встают, а затем, понизив голос до интимного, Илья продолжает:
– Слушай. Одно мое слово, и бабка перепишет на меня все, что я захочу. Ясно?..
– Деньги Милены не трогай!
– А про твою попранную честь… – усмехается он. – Ты сама меня преследовала. И даже сейчас готова встать на колени и отсосать. Если захочу.
Что?! Что?..
Что он такое говорит, черт возьми?!
Схватившись руками за горло, я с хрипом втягиваю в себя воздух. Мгновенно слепну от хлынувших из глаз слез и ступаю вперед.
– А ты хочешь?.. – проникает ее голос в разодранное в клочья сознание. – Илья?..
В глаза бьет мутный свет из окна комнаты, в которой они говорят. В нос ударяет запах предательства.
– Блядь!.. Милена!.. – выругивается приглушенно Илья, отбрасывая подбирающуюся к паху руку мамы.
Она, резко обернувшись, отшатывается и прижимает ко рту обе ладони.
Шок от увиденного парализует. Стены вокруг меня начинают вращаться, пол под ногами тоже приходит в движение. Мой мир рушится до основания за секунду.
– Что… это?.. – все, на что меня хватает.
– Боже, дочка… – восклицает тихо мама, – прости! Ты не должна была этого увидеть.
– Что это?.. – повторяю снова, глядя на Илью.
Со зрением происходит что-то неладное. Картинка перед глазами то расплывается, то принимает аномальную резкость.
– Ничего. – отвечает еле слышно. Руки сложены на груди. Лицо неподвижно, губы сжаты в тонкую полоску.
– Милена, не бери близко к сердцу… Мы собирались тебе рассказать. Да, Илья?..
– Что рассказать?.. – спрашиваю, совсем не слыша собственного голоса.
Первый шок начинает проходить. Новая действительность уже проникла в кровоток ядом и стремительно убивает все живое, что было во мне.
Мозг взрывается яростью и презрением.
– Боже… – всхлипывает мама, делая шаг ко мне и протягивая руки, чтобы обнять. – Девочка моя!..
Грубо оттолкнув ее, я делаю шаг назад. Противно.
– Значит, все, что говорили о вас, это правда?! – мечусь взглядом между ними двумя. – Все это время вы встречались за моей спиной?..
Илья молчит. Шевеля челюстью, мрачно смотрит на меня и молчит.
Глава 40
Милена
Я теряю точку опоры. Начинаю проваливаться в пропасть и не нахожу, за что удержаться. Ни одного шанса на спасение. Чувство горького разочарования выжигает дыру в груди.
– Не встречались. – наконец, произносит Илья.
Звучит настолько жалко и неправдоподобно, что я не сдерживаю истеричного смешка. Вслепую делаю шаг назад, потом еще один, врезаюсь спиной в дверной косяк. Отчаянно мотая головой, выставляю руки ладонями вперед, когда они оба пытаются приблизиться.
Господи… пусть этот кошмар закончится!.. Помоги мне проснуться!
Он и она… Он с ней… с моей мамой!..
– Милеша… Дочка… я же предупреждала…
– Закрой рот. – рычит Илья, пытаясь коснутся моего плеча.
Я отбиваю руку, смазано ударяю его по лицу и, развернувшись на месте, вылетаю из комнаты, а затем и из квартиры. Мама кричит «Прости!».
Слышу, как дверь ударяется о стену, и тяжелые шаги Ильи позади. Рыдая в голос снова отбиваюсь от него у подъезда и бегу к своей машине.
– Милена!..
– Не приближайся! – вскрикиваю громко. – Уйди, Илья!..
Сажусь в машину, но он не дает закрыть дверь.
– Забудь, что видела и слышала, Милена!.. Я смогу все объяснить!..
– Убери руки от моей машины!.. – визжу, наверняка, привлекая внимание всех жильцов этого дома.
Но мне искренне плевать, потому что я ненавижу!.. Ненавижу!.. Ненавижу этот город! Ненавижу людей, живущих в нем!..
Ненавижу тех, кого считала близкими.
Ненавижу!.. Так сильно ненавижу!..
– Успокойся!..
Я жму на кнопку запуска и снова пытаюсь закрыть дверь.
– Отойди… пошел к черту!.. Дай мне уехать!.. Или я такое устрою – мало не покажется!..
– Я поеду за тобой!..
– Только попробуй!.. Не смей приближаться ко мне, Абрамов!.. Я серьезно!.. Ничтожество!
– Милена! – вдруг раздается встревоженный голос мамы. – Сейчас же выйди из машины!
– Да идите, вы!..
Хлопаю дверью и с пробуксовкой срываюсь с места. Слезы заливают лицо, я реву, не стесняясь людей в проезжающих мимо машинах. Меня трясет и все время не хватает воздуха.
Но я еду. Не знаю, куда и зачем, но я еду. Под звуки клаксонов пролетаю на красный на выезде из города и вдавливаю педаль газа в пол.
Мне жизненно необходимо лететь со скоростью ветра. Так, чтобы ужасающая своим цинизмом действительность не смогла догнать и добить меня.
Продолжая рыдать, я сигналю всем, кто не торопиться пропускать меня на обгон. Веду машину со скоростью более сотни в час, но вскоре упираюсь в зад еле двигающейся передо мной грузовой машине.
Приходится затормозить, и выветривающийся из крови адреналин тут же уступает место невыносимому жжению в груди. В голову начинают лезть отвратительные картинки.
О, черт… только не это!.. Я не справлюсь!.. Я сгорю заживо, если буду видеть их!
Чуть вырулив влево, вижу поток движущихся навстречу машин.
Первая, вторая, третья…
После пятой намечается коридор, через который я должна буду успеть проскочить.
Жду мгновения, с удовлетворением ощущая обезболивающее действие новой дозы адреналина. Тяну носом воздух, чувствуя, как расправляются легкие. А затем, небрежно смахнув рукой слезы с лица, вцепляюсь пальцами в руль и плавно нажимаю педаль газа. Как только пятая машина пролетает мимо, я вырываюсь на встречную полосу и выжимаю из Марселя скоростной максимум.
Встречная машина приближается. Начинает сигналить.
– Давай…
Еще пару секунд и я освобожу встречку, однако на последней, внезапно вильнув задом, мой Мерседес уходит в занос и слетает с трассы.
Короткий миг, за который я даже не успеваю испугаться, и… погружающий во тьму удар.
Всплывать на поверхность очень сложно. В груди жжет от недостатка кислорода, сильно тошнит, и болит голова. Разлепляю глаза, вижу неясное мельтешение перед ними и, морщась, снова закрываю.
Меня трогают. Касаются плеч, волос. Это я чувствую, но ничего не слышу. В ушах шум, постепенно переходящий в ультразвук. Желание заткнуть их руками и кричать во все горло, но сил нет даже на это.
Снова открываю глаза. Надо мной перекошенное лицо Ильи. Из-за его плеча выглядывает мама. Она плачет.
Зажмуриваюсь от боли в голове и отвращения видеть их в одном кадре.
– Милена… – наконец, пробивается в сознание его напряженный голос. – Держись, скорая уже близко…
– Дочка, где болит?! Руки – ноги?..
Все болит. Я целиком состою из боли. Мне хочется умереть.
Положив затылок на подголовник, закрываю глаза. Не хочу их видеть, пусть не прикасаются и
