рыжие кудрявые волосы теперь были прямые и блестящие; длинные густые ресницы и пухлые губы делали лицо еще более выразительными; несколько с бриллиантами золотых колец украшали длинные пальцы с идеальным маникюром, а красное платье с из органзы подчеркивало фигуру. Сейчас передо мной сидела другая, новая Дарья Маслова.
— Ты изменилась, — заметила я.
— Надеюсь в лучшую сторону, хотя… — она горько усмехнулась. — Все равно не помогло.
Последняя ее фраза была адресована, скорее, самой себе.
— Зачем ты взяла лампу? — я перешла сразу к делу.
— Хочешь выпить?
— Нет.
— Да ладно тебе. Давай выпьем за старую дружбу. — Даша взяла уже открытую бутылку и налила золотистую жидкость. — Белое, полусладкое, как ты любишь. Кстати, угощайся. Морепродукты здесь шикарные!
Не удивительно, она все еще помнила мое предпочтение на счет белого вина.
— Я сюда пришла не вино с тобой пить, — Проигнорировав ее «великодушный» жест, отрезала я.
— Знаешь, я всегда тебе завидовала. Твоей доброте и пониманию людей, — снова усмешка. — А я в твоей тени.
— Не правда, — возразила я. — Ты никогда не была в моей тени, мы обе всегда были равны! Я любила тебя.
— А я хотела быть лучше тебя, чтобы Вадик был моим, — ее глаза сверкнули. — Сильная, жизнерадостная.
— Не кидайся прилагательными. Каждый человек такой, какой он есть. У тебя и у меня есть свои плюсы и минусы.
— Да, — кивнула она, делая большой глоток. — Я думала, если у меня будут деньги, если я буду другой, — Даша показала пальцем на свое лицо. — Он полюбит меня! Но он ни на что не повелся! Я все равно оказалась ненужной для него, — послышался всхлип, белоснежной салфеткой бывшая подруга промокнула подступившие слезы.
Мне вдруг стало жаль ее и по привычке захотелось сесть рядом, обнять и утешить. Я часто так делала, когда мы были детьми. Подавив в себе внезапное желание, я впилась ногтями в ладони, приводя себя в чувство.
— Даша, ты знаешь Вадика столько же, сколько и я. Он всегда был свободолюбивым в своем выборе. Его нельзя купить, — я передала ей салфетку. — Мне жаль, что твои старания оказались напрасными.
— Почему? — она стукнула кулаком по столу.
— Потому что нельзя полюбить только за красивую внешность и деньги. Любовь — она другая, — искренне ответила я. — Внешность лишь оболочка, которая со временем блекнет.
Повисло молчание.
— Где Алан?
— Не знаю. Сегодня я загадала свое последнее желание, затем он исчез.
Его здесь нет… Неужели я теперь никогда не увижу его! У меня опускались руки, чувство разочарования заполняло сердце опустошало душу. Все было зря. Что я тут делаю, если Алана здесь нет?
— Как он? — сглотнула я.
— Все нормально с твоим джинном, — раздраженно ответила Даша. — Совсем неинтересный, молчаливый, скучный.
Я не верила своим ушам: Даша описывала не Алана, а полную его противоположность.
— Мне пора, — я резко встала.
— Кира, я потеряла вас обоих в один день.
— Наши решения зависят от нас самих. Ты выбрала то, которое посчитала нужным, — и вышла.
Чувствуя пустоту, я закрыла еще одну дверь в прошлое.
Прощайте.
Я не помню, как добралась до дома, вероятно, доехала на такси или на автобусе. Открыла дверь и, не включая свет в квартире, скинула вещи. Мне хотелось отгородиться от всего мира, ни с кем не разговаривать и никого не слышать, и не видеть. Я выключила телефон, убрала в сумку, легла на кровать, накрывшись одеялом, свернулась клубочком. Я была одна во всем мире. Обещала не влюбляться, но влюбилась. И теперь даже не знаю, где Алан, что с ним. Слезы беспощадно душили, боль на мелкие кусочки разрывала душу, хотелось кричать.
— Я скучаю, Алан, — всхлипнула я. — Как ты мог оставить меня!
— Скучаешь? Я думал ты меня уже давно забыла, — послышался знакомый бархатный голос.
Я застыла и задержала дыхание. Вероятней всего я либо спала, либо у меня начались галлюцинации.
— Привет, первая галлюцинация!
— Все же я был прав, ты действительно забавная, — рассмеялся он.
Я подскочила в кровати и включила свет.
Я не верила своим глазам! Алан собственной персоной сидел у меня дома на диване и улыбался своей ехидной улыбкой. Любимые медовые глаза улыбались, сияя озорным блеском.
— Алан! — воскликнула я.
Через самую малую долю секунды джинн уже страстно целовал меня. Боже, как же я скучала по нему, по его запаху, по прикосновениям.
— Алан, — шептала я.
— Я тоже очень скучал, — улыбнулся джинн, целуя меня в нос.
— Я думала, мы больше никогда не увидимся, — говорила я, не в силах оторваться от него. — Где ты был так долго?
— Твоя подруга оказалась весьма ненасытной.
— Что? — я отодвинулась от Алана, заглядывая ему в глаза.
Алан снова рассмеялся. Бархатный смех заполнил комнату. Как же мне не хватало его!
— Мм, я чувствую ревность, — словно пробуя на вкус, произнес джинн. — Вкусно.
— Алан!
Вместо ответа он снова страстно поцеловал меня в губы. Его язык соскользнул в рот, от чего у меня подкосились ноги и закружилась голова.
— Оказалась ненасытной в своих желаниях, — уточнил он.
— Что она загадала? — спросила я и ахнула, когда рука Алана коснулась голой кожи под футболкой.
— Банальные желания.
— Я видела ее сегодня, она очень изменилась внешне.
— Поговорим позже, — прошептал он мне в губы. — Ты не представляешь, как я скучал по тебе.
В его глазах я увидела желание, затуманенный взгляд, обращенный лишь на меня одну.
— Согласна, к черту разговоры! — поддержала я, расстёгивая пуговицы на рубашке. — Слишком долго. Нужна твоя помощь.
Я вся горела, чтобы ждать хотя бы еще несколько секунд. Мы потеряли слишком много времени находясь вдали друг от друга, не имея возможности на прикосновения и ласки. Алан нужен был мне словно воздух, чтобы дышать.
Джинн понял мой намек и в тот же момент мы оба оказались без одежды.
Уставшие, но счастливые, мы лежали на кровати в объятиях друг друга. Я слышала его спокойное дыхание и размеренно бьющееся сердце. Было ощущение, что я наконец-то обрела то, чего так долго искала. Мое сердце было на своем на месте.
Алан вырисовывал пальцем круги на моем плече.
— Я люблю тебя, — вдруг сказал он.
Я затаила дыхание, боясь нарушить счастливый момент. Эти три слова звучали насколько прекрасно, настолько же нереально
— Я никогда не знал, что такое любовь. Никогда не встречал ее, всегда считая «любовь» лишь метафорой. Ее красноречиво описывали в книгах, чувственно показывали в фильмах. — продолжил Алан. — Сначала я жил обычной человеческой жизнью, затем заточенный в лампу, сталкивался с людьми, которым было абсолютно все равно, кто я такой. За 300 лет сверхъестественная сущность затмила человеческую, и я
