— Ах! — кричу, сжимая между пальцев простыню.
Ахметов не щадит меня, проникает быстрыми, ритмичными толчками доводя до пика в считанные минуты.
Кричу во весь голос, мое тело содрогается в сильных конвульсиях сжимая мужчину так сильно, что он, сделав еще пару толчков, замирает, изливаясь в меня.
Любимый взял отпуск на две недели, чтобы не оставлять меня одну после происшествия и теперь мы практически двадцать четыре часа вместе.
У меня было миллион возможностей рассказать свой секрет, но я не могу себя заставить это сделать. Меня сковывает страх, я боюсь разбить свое хрупкое счастье, понимаю, что делаю своим молчанием хуже, но все равно не могу сделать шаг в пропасть.
Два дня, я терзала себя сомнениями и обвинениями самой себя в трусости и бесчеловечности по отношению к любимому человеку.
Я всеми силами старалась скрыть свое состояние, но у меня не вышло.
— Варвара, что происходит? — звучит, как контрольный выстрел.
Застываю посреди гостиной, боясь пошевелиться, мои ноги прирастают к полу, а руки начинают заметно дрожать. Сейчас, я должна сделать это сейчас.
18 глава
— Милая, иди ко мне, — ласково просит Ахметов. Сжимаю губы в тонкую линию, надо подойти и поговорить, всего пару шагов и несколько предложений, делов на пару минут. Только вот я боюсь не самого разговора, а того, что за ним последует, боюсь одиночества, презрения и боли.
— Варвара, — произносит мужчина с нажимом.
Сдаюсь, шумно выдыхаю и делаю первый шаг, за ним еще один и вот я уже около огромного дивана, на котором сидит Гриша. Сажусь рядом и опустив голову произношу:
— Я должна тебе кое-что сказать.
— Что стряслось? — устало спрашивает мужчина. Берет меня за подбородок, заставляет посмотреть в свои глаза:
— Снова кошмары? Опять снился Давыдов? — спрашивает с нескрываемой яростью.
— Нет, — вырываюсь из захвата и мотаю головой из стороны в сторону. — Я должна тебе кое в чем признаться, это очень важно.
Делаю паузу, собираю по крупицам всю свою храбрость и поднимаю взгляд на Ахметова. Я хочу признаться именно так, смотря ему прямо в глаза:
— Помнишь, наш разговор с твоими родителями про внуков? — Гриша улыбаясь кивает, от этого мне становится ещё хуже. Он так счастлив только от одной мысли о детях, это точно конец.
Вздыхаю и быстро произношу: — Я не смогу дать тебе то, что ты так хочешь…я…бесплодна, — замираю, боюсь дальнейшей реакции.
— С чего ты взяла? — спрашивает Гриша спокойным тоном, чем неслабо меня шокируют.
На мгновение теряюсь: — Гинеколог, — отвечаю растерянно.
Любимый берет мои ледяные ладони в свои руки и подносит к губам, чтобы подарить обжигающий поцелуй.
— Любимая, я так долго ждал, когда же ты наконец-то заметишь изменения в своем организме, а оказывается твоя голова забита такой ерундой. Уж не знаю, кто этот гинеколог, который сказал тебе подобную чушь, но я найду его и заберу у этого шарлатана диплом врача.
— О чем ты говоришь? — слова любимого оскорбляют и ранят меня.
— Тебя постоянно тошнит, думаешь я не замечаю, как ты смотришь на еду? Твоя грудь набухла и стала чувствительной и вообще, когда у тебя были женские дни в последний раз? — Гриша смотрит на меня с ожиданием, только вот мне не весело.
Да, пару дней назад во мне затаилась надежда: «А может, все же врач ошибся и на самом деле я здорова?». Но я тут же отмела эту мысль, нельзя, потом будет больно, очень больно…
Мотаю головой из стороны в сторону: — Это ничего не значит, задержки были и раньше, а насчёт тошноты, после всех событий, это неудивительно, — резко замолкаю и считаю про себя до десяти. Я не буду плакать, не сейчас, не при нем.
Гриша вздыхает и поднявшись на ноги, выходит из гостиной, а я, досчитав до семи, понимаю, все это конец, дальше можно не продолжать.
Слёзы ручьями катятся по моим щекам, приказываю себе остановиться, но куда уж там, образы одинокого будущего так быстро проносятся в моей голове, что приказы не работают. Зажимаю свой рот ладошкой и выпускаю из себя немой крик, такой отчаянный, что челюсти сводит. Опускаю голову на колени и сжимаюсь в комок, надо успокоиться нельзя доводить свое состояние до истерики, потом вообще не смогу успокоиться.
Слышу рядом с собой уверенные шаги, Ахметов вернулся, сейчас, наверное, попросит покинуть свой дом. Мужчина накрывает мои плечи горячими руками и притянув к себе начинает укачивать.
— Тише, меня не было две минуты, а ты тут уже целое море развела, — Ахметов берет мое лицо в свои ладони и дарит легкий поцелуй в губы. — Вот посмотри, — говорит мужчина, протягивая мне листок бумаги.
— Что это? — спрашиваю дрожащим голосом и сквозь пелену слез пытаюсь прочитать текст.
Ничего не понимаю, вытираю глаза от слез руками, не сильно заботясь о своем внешнем виде. Снова вчитываюсь в расплывающиеся строки, это результат анализа ХГЧ, судя по Фамилии, мой анализ. Ничего не понимаю, когда это я успела сдать анализ? Перевожу взгляд на результат и судя по цифрам результат явно положительный, я беременна.
— Что это? — спрашиваю севшим голосом.
Гриша все так же держит меня в своих крепких объятьях, не отпускает: — После твоего спасения, у тебя был сильный шок. Пока мы ехали домой в машине, ты уснула у меня на руках и не просыпалась. По прибытию домой, нас уже ожидал семейный врач. Михаил Степанович осмотрел тебя и сказал, что ты отделалась сильным испугом, но все же на всякий случай взял у тебя кровь на анализы. На следующий день я получил это, — кивает на листок бумаги в моих руках.
— Я не хотел тебе говорить, думал, что ты скоро сама все поймешь, обрадуешься, кто же знал, что у тебя такие дурные мысли.
Облизываю вмиг пересохшие от волнения губы, где-то внутри меня вспыхивает маленькая надежда, но я стараюсь погасить этот огонь, нельзя.
— Это невозможно, — шепчу еле слышно.
Ахметов хмурится и достав телефон из кармана брюк, быстро кому-то набирает:
— Михаил Сергеевич, добрый вечер. У нас есть парочку вопросов по поводу беременности, ответы нужны немедленно, — бросает деловым тоном мужчина и выслушивает ответ собеседника. — Скоро будем.
Ахметов поднимается со мной на руках, вскрикиваю от неожиданности и хватаюсь за шею мужчины, Гриша подмигивает мне и идёт в сторону выхода. Все это время, мой воспаленный мозг пытается переварить происходящее, но ничего не выходит.
Дар речи возвращается ко мне уже во дворе дома, когда мы с Гришей уже сидим в машине.
— Куда это мы? — спрашиваю широко, раскрыв глаза, когда мы трогаемся с места.
