знал, — дрожащим от волнения голосом начала я. — Я не злюсь на тебя… И прощаю… Твоя совесть может быть спокойна…
— Кареглазка, — перебивает он. — Это не то… Нет, это, конечно, я тоже хотел услышать, но… — он делает шаг вперёд и оказывается совсем близко. — Я хочу быть с тобой, — его рука приподнимается, и он большим пальцем касается моей щеки, легонько, почти невесомо. Мои глаза прикрываются от этой нежности, а в носу начинает щипать. И я делаю шаг назад.
— Я говорила, — пытаясь сдержать слёзы, говорю ему — Мы не можем общаться в реальной жизни.
36
Илья
Мне совсем не хотелось идти в столовую, но я все делал на автомате. Просто присутствовал рядом с парнями и всё. Они пошли — и я пошёл. Меня мучала неизвестность, прочла ли Кареглазка письмо. И готова ли дать мне шанс, о котором я так просил.
— О, твоя малая, — пихает меня в бок Макс и кивает в сторону.
Перевожу туда взгляд и застываю. Моя Кареглазка сидит за столиком и смотрит прямо на меня. А потом я замечаю рядом с ней того самого парня, что был с ней в кафе. Какого хрена?! Злость волной подступает к горлу, и я пытаюсь ее сглотнуть, усмирить, меньше всего мне хочется напугать мою Кнопочку. Впиваюсь в лямки рюкзака, заставляю себя стоять на месте.
— Вы чего застряли? — с улыбкой произносит Стас.
Он не перестает светиться с тех пор, как Ника вернулась на учебу. Всего на мгновение они скрывают от меня Кареглазку, а в следующий момент я уже вижу, как она убегает из столовой. Первый порыв был рвануть за ней, но вспоминаю свое обещание не подходить и остаюсь на месте. Перевожу взгляд туда, где тот хлыщ продолжает работать вилкой.
— Знаете его? — спрашиваю у Стаса с Никой, — они смотрят на парня, но оба дают отрицательный ответ.
— Я могу поспрашивать? — предлагает Ника.
— Хорошо.
Мы идём к раздаче, но я беру только чай. Кусок в горло не лезет. У меня в голове только один вопрос: почему она с ним общается, а со мной не хочет? Но потом я сам же на него отвечаю. Потому что ты вел себя как мудак. Я честно пытаюсь сдержать свое обещание, данное в письме. Но к концу лекции не выдерживаю и срываюсь с места.
— Шведов! — возмущается преподша. — Что вы себе позволяете?
— Таисия Владимировна, мне очень нужно выйти, — бросаю ей и, не дождавшись ещё каких-либо слов от нее, покидаю аудиторию.
Иду к расписанию, узнаю, где у Кареглазки занятия, и направляюсь туда. Мне нужно знать, прочитала она письмо или нет. Мне жизненно необходимо знать, какое решение она приняла. Или сказать все то, что я писал, если письмо было уничтожено до прочтения.
По дороге вылавливаю какую-то девчонку и прошу ее мне помочь. Та кокетливо улыбается и соглашается. Правда, когда узнает в чем заключается помощь, дует губы, но просьбу мою все равно выполняет.
Минута ожидания кажется вечностью, но вот двери приоткрываются и появляется она, моя девочка-загадка. Увидев меня, она дёргается в сторону двери, но я прошу не убегать, и она остаётся.
— Ты получила мое письмо? — она кивает в ответ. — Ответишь? — спрашиваю и с замиранием жду ответа.
Наблюдаю, как она снова натягивает длинные рукава, скрывая пальчики, зажимает их в ладошках, и смотрит внимательно, но застенчиво, с опаской, но с интересом. Я прилагаю все усилия, чтобы стоять на месте, не броситься к ней и не прижать эту Кнопку к груди. И тут она меня удивляет, делает пару шагов ко мне и начинает говорить:
— Я хочу, чтобы ты знал, — ее голос дрожит, а я боюсь сделать лишний вдох. — Я не злюсь на тебя… — что-то теплое разливается в душе от этой фразы. — И прощаю… Твоя совесть может быть спокойна… — каким-то шестым чувством понимаю, что сейчас будет "но", поэтому перебиваю ее.
— Кареглазка, это не то… Нет, это, конечно, я тоже хотел услышать, но… — делаю шаг вперёд, сокращаю расстояние между нами до минимума. — Я хочу быть с тобой.
Она молчит, а я осмеливаюсь и решаюсь прикоснуться к ее кукольному личику. Ее глаза всего на мгновение прикрываются от удовольствия, но, словно опомнившись, она делает шаг назад.
— Я говорила, — снова начинает говорить она. — Мы не можем общаться в реальной жизни.
— Почему? Там в кафе и сегодня в столовой ты общалась с… ним. Почему не можешь со мной? Мы знаем друг друга не один день. Меня ты знаешь точно. Я никогда не врал тебе. Почему нет? — я заводился, начинал злиться. Потёр лицо руками, чтобы немного прийти в себя. И уже более спокойно прошу. — Объясни мне, пожалуйста, Люба, я хочу понять.
— Ты же обещал не подходить, обещал ждать… Это все ложь? — бьёт она по больному.
— Прости, да, я нарушил обещание. Но я должен знать, чего мне ждать. Ты ведь ничего не сказала.
— Я прощаю, но это всё. Надеюсь, ты выполнишь обещание и больше подходить не будешь.
— Это моё наказание? Ты так хочешь меня наказать?
— Я не хочу тебя наказывать, — теряет она спокойствие. — Я просто не могу с тобой общаться.
— Не могу, — хватаюсь я за соломинку. — Я сейчас правильно понимаю ты хочешь, но не можешь?
Она отворачивается, прячет взгляд. А я снова сокращаю расстояние между нами и делаю то, чего так сильно хотел все это время — прижимаю ее к себе. Она не успевает среагировать и оказывается прижата крепко к моей груди. Ее макушка оказывается на уровне моего сердца, что в данный момент пытается вырваться наружу. Она такая маленькая. Моя маленькая Кнопочка. Звонок разрушает это мгновение и она вырывается из моих рук. Точнее, я позволяю ей это сделать. Двери аудиторий начинают открываться и коридор заполняется студентами.
— Я буду ждать, — успеваю сказать, прежде чем поток людей нас разделяет и Люба скрывается от меня в этой массе.
У меня пары закончились, но была ещё тренировка и я пошел туда. Она простила и зла не держит. Но и к себе не подпускает. Почему? Черт побери, почему? У кого спросить — я не знал. Да и навряд ли кто-то, кроме Любы, сможет мне ответить. И я решил просто ждать. Пока что просто ждать.
Ники на тренировке не было, она пришла только к концу. И как только просвистел свисток, означавший конец тренировки, спустилась ко мне.
— Я кое-что узнала, — с улыбкой сообщила она.
— Ты о чем? — Стас оказался рядом.
— Про
