точно мертвец какой во гробе. Вопрос был таков: что есть, то есть еду какую? Наёмники продумали сей момент, а вот троица иная думать за жизнь свою не научилась — впрочем научилась, но не Арсений: зачем? для счастья не надо! Сан’сан, как человек догадливый, решил зайти на кухню, но тотчас оттуда вышел, заметив ужасную грязь. Возможно, его реакция на беспорядок в доме Кирилла могла показаться читателю реакцией достаточно странной и в чём-то, наверное, даже неадекватной — ведь он не боялся вкушать сырую свинину, чего мы все боимся и боимся сильно, так как это кажется нам мерзким… Хочу сказать, я логики не замечаю в сём; но разве я в силах постичь характер такого человека, как Сан’сан? — Вовсе нет… Но это, впрочем, неважно: он взял да пошагал к Арсению его будить, ибо что, терпеть ему, что ли?
— Эй, просыпайся! А то Марину возьмёт кто и украдёт.
— А? — очнулся Арсений. — Ну и… А? Да, да, хорошо… — герой наш приподнялся на кровати. — Но зачем шутить-то так?
— Хочу да и шучу! Ты что, командир мне, что ли?
— Ну… в нашей команде — разумеется.
— Ха-ха! — произнёс Сан’сан, почему-то не догадавшись, что ему отвечать; но вскоре додумался и вымолвил: — А я что, подписывался, что ли? Иль в отряд твой вступал?
— Полно, полно… Я только проснулся. Но… ты пошёл мне помогать — в моей, собственно, спецоперации.
— И?
— Полно, полно… С тобой незачем спорить, д… — хотел было как-то оскорбить своего приятеля Арсений, но вовремя остановился.
— Ха! Но я, собственно, спросить хотел: ты что жрать-то будешь?
— У союзников есть еда.
— Вот как! Хорошо, хорошо… — и жрец поскакал к наёмникам. Спустившись вниз, он встретил не троих, а четверых: с ними сидел Тайлер. Все они ели: кто сваренный в кожуре картофель, кто вяленое мясо, кто хлеб чёрный грыз, кто яблоко… Впрочем, еды было у них достаточно и качества гораздо лучшего, нежели у Кирилла. Кирилл вообще приказал Ивашке достать консервы какие-нибудь, каковых у него имелся целый склад, и подогреть. То попалась рыба по-итальянски. Взяв сковороду, что уже использовалась для соответствующих процедур уже как три дня и, соответственно, была весьма грязноватой, Ивашка начал подогревать блюдо. Подогрев, отнёс он кушанье своему господину. Тот молча взял и хотел было начать есть, но вилку! — вилку тунеядец не принёс.
— Ивашка! — проревел он медведем. — Ты что мне вилку не дал?
— Изв-с… Слуш-с… Сейчас-с, Ваше-с самое-с великое-с превеликородье-с и-с превеликоблагородье-с… Изв-с… — и, весь красный и потный, побежал он вниз как можно скорее, дабы, захватив вилку, прилететь обратно.
— Держи-и… т… Держите-с, Ваше-с высокопревосходительноблаговысокосиятельнородие-с… Изв-с… — протянул, уже вернувшись и стоя на коленях и глядя в пол, прибежавший Ивашка своему богу столь важный инструмент.
— Шуруй, скот! — приказал властелин ему, и тот исчез словно пар.
Так происходило почти каждый день. Забавный порядок, ход жизни творился в доме! Но между тем Кирилл размышлял: «Почему ж это я, имеющий столько денег, богатства, влияния, не могу позволить себе райскую жизнь, полную наслаждений, веселий и удовольствий? Разве не могу я по щелчку пальца сделать из этой халупы роскошный дворец? Не могу ли я призвать сюда тысячу женщин, дабы они ходили тут, подобно нимфам, и, поклоняясь мне, боготворя меня, лаская, ухаживая за мной, исполняли все приказы мои? Не могу ли я питаться как царь? Сейчас бы сидел я за огромным столом в окружении молодых обнажённых дев и вкушал бы, глотая вино, райские фрукты, различные приморские деликатесы, утку иль что ещё? Тут пусть кто-то за меня решает… Мне уж лень думать. Имея деньги, я могу всё! И пусть будет раб за меня думать… Мне главное кайфовать: от этого я не устану… Но сейчас я уж не кайфую вовсе. Глупо! Только нервные клетки себе уничтожаю… Ведь я мог бы проводить каждый свой день в кайфе. Да нет, не мог бы, а могу! У меня неисчислимое количество бабла! Спасибо мамке покойной… И избавиться от этого Ивашки! Я бы хотел посмотреть, как он умрёт… Почему-то хочется мне так! Думаю, в этом я найду немного кайфа… Впрочем, скоро должно быть что-то интересненькое…»
Сан’сан присоединился к завтракающей компании — в общем-то, питался. Вкушал он огурец, картофель, сало. К ним вскоре подошёл и Арсений, который ухватился за любимый для него хлебушек и колбасу. Это, впрочем, не суть важно; важно иное — разговор. Окончив кушанье, герой наш обратился ко всем:
— Ну что, дорогие мои друзья, готовы?
— Так точно, — отвечал главный наёмник.
— Есть, — ответила было женщина, бывшая в команде его; но тут всё померкло, окружение потемнело, земля затряслася, показался небывалый шум — и всякая точка пространства вдруг взяла и испарилась, исчезла. Я пропал куда-то, точно ушёл, но куда — не знаю. Я бы помнил, да не помню ничего. Лишь сейчас я очнулся и имею возможность — такую сладкую, приятную, важную и полезную возможность! — писать. Не помню ничего; лишь темнота какая-то кружится в голове моей грешной. Грустно, что произошла такая беда со мною! Что-то особо часто всё подобное творится! Но что хуже, так это то, что до нового года осталось уж восемь дней и чуть меньше трёх часов. Что же делать! Что же делать! Эх!.. Успею ли? Ну теоретически-то возможно-то… Да я ведь лень лежачая! Ну лежи-де да пиши-де… Хах! Не получится!
Итак, что же было? Что последовало после сего загадочного «есть» в среде героев наших? Прозвучал ответ третьего разбойника: «Конечно!» — достаточно, надобно отметить, резкий и громкий. После последовала реплика и Тайлера, который сказал: «Да, готовы… Я готов…» Казалось, закончиться фраза должна была словами наподобие: «Да, владыка…», «Да, господин…», «Да, капитан…», «Да, повелитель…», «Да, могущественный маг…», «Да, величайший колдун…» — или просто: «Да, Ваше высокопревосходительство…» — однако ж, увы! (хотя почему увы?) ничего. Самым последним оказался наш юный жрец, Сан’сан.
— А ты, Сан’сан? Готов? — спросил Арсений наконец и у него.
Ему хотелось с эффектом ответить, что нет-де, не готов, однако смелость куда-то в тот момент исчезла и он, развалившийся на дырявом грязном диване, глядя куда-то в потолок, видно на шесть бегающих тараканчиков, устроивших в тот момент дискотеку, промолвил лениво:
— Ага.
После трёх сих букв сердечко Арсения как застукало, так застучало! — прямо как метрономчик какой-нибудь, который для пьесы тик-такает одной забавненькой, название коей я буду вынужден утаить. Его мозг выработал у него ощущение некоего облегчения, сопровождающегося осознанием того, что всё-таки сии ответы не значат окончательный финал его ожиданий и что
