— Не хочу, господин капитан, — ответил я. — Но буду.
Сергей Валерьянович кивнул и взмахнул рукой в сторону скамеек, установленных по периметру полигона.
— Иди отдыхай, Воронов, на сегодня с тебя уже толку не будет, — заявил он, после чего обернулся к остальным. — А вы чего стоите? Вперёд, отрабатывать свою программу!
Я на подгибающихся ногах дошёл до скамьи и опустился на неё с таким облегчением, какого в жизни не испытывал. Чёрт возьми, а мне ведь ещё сегодня к Анне Леонидовне идти со стенгазетой помогать!
Когда наступил перерыв, ко мне подошёл Верещагин.
— У тебя есть право на тренировочные поединки, — заговорил он. — Бой состоится через три дня. Так что выбирай себе партнёров по спаррингу и приходи тренироваться. Не советую упускать такую возможность. И тебе будет нужен секундант. Но тут ты уже сам справишься.
— Орешкина возьму, остальные всё равно испугаются, — ответил я.
— Твоё право, — равнодушно пожал плечами Сергей Валерьянович и оставил меня отдыхать дальше.
Зато рядом опустился Гриша.
— Жесть, — произнёс он. — Я твоим секундантом пойду, Гарик, даже не сомневайся. И на спарринг тоже.
Как рядом оказался Фёдор, я не заметил. Однако парень хлопнул меня по плечу и сказал:
— Круто ты их разделал, Гарик. Меня тоже на тренировочный бой бери. Помогу чем смогу.
— Спасибо, парни, — кивнул я. — Давайте тогда в семь вечера.
— Не вопрос, — кивнул Фёдор.
— Я тебя не подведу, Гарик, — заявил Орешкин.
Оставшееся занятие я просидел на скамейке. Верещагин, недовольный результатом подготовки курсантов, вновь заставил всех отрабатывать укрепление тела, а я просто отдыхал, хотя это и не помогало.
Слабость была такой, что даже дымка мне не подчинялась. Впрочем, после пяти попыток вернуть её всё же получилось. Хотя по плотности она и не казалась мне теперь такой мощной.
Громов голыми руками мне её пробивал. С этим нужно что-то делать.
Горячий душ не принёс облегчения. Холодный и контрастный тоже. На ужин я вообще не пошёл — был уверен, что любая проглоченная пища тут же вернётся. Попить-то еле смог. Таких отходняков у меня ещё никогда не было.
А ещё надо было идти к Анне Леонидовне. Никто не заставлял браться за стенгазету, но раз уж взялся, то данное слово надо держать.
Хотя сейчас я бы лучше лёг на койку и пролежал там дня два, даже несмотря на то, что, вообще-то, провести с красавицей время было крайне приятно. Но я настолько паршиво себя чувствовал, что было не до красавиц. Мысли были лишь о том, чтобы нарисовать эту стенгазету, раз уж дал слово, а потом поскорее вернуться в казарму и рухнуть в кровать. Если не на два дня, то хотя бы до утра.
Дверь в кабинет была открыта. Войдя внутрь, я прикрыл её и повернул ключ, находящийся в замке. Васильева обернулась ко мне, и на её губах появилась улыбка, которая тут же пропала, стоило Анне Леонидовне заметить моё состояние.
— Что-то ты неважно выглядишь, — произнесла она, подходя ближе.
Я уловил приятный аромат её духов и улыбнулся.
— Устал на занятиях, тяжёлая тренировка и три поединка подряд в полный контакт с аристократами, — пояснил я, окидывая взглядом фигуру собеседницы и приходя к мысли, что всё же не зря пришёл.
— Ничего, это дело поправимое, — Анна Леонидовна нежно провела ладонью по моему лицу, и я почувствовал щекой приятное тепло.
Той волны жара, что появилась при лечении, уже не было. Очевидно, что применяемые чары влияли на этот момент, сейчас-то это не лечение в ход шло. Однако прикосновение закончилось, и наваждение спало.
Зато после действия красавицы я почувствовал себя полным сил. Не только физически восстановился, но и магия вернулась к своему обычному состоянию. Как будто я хорошо выспался.
— Спасибо, теперь я готов рисовать эту вашу стенгазету, — улыбнувшись, произнёс я.
— Да я думаю, прошлогоднюю повешу — никто не заметит, — ответив на мою улыбку своей, заговорщицким шёпотом ответила она.
— Тоже вариант, — согласился я и, обняв сексуальную преподавательницу за талию, притянул её к себе.
*****
К назначенному времени тренировки я успел. Как оказалось, Орешкин уже был на месте. Гриша пришёл заранее и добросовестно разминался, чем изрядно меня удивил. Я-то прекрасно помнил, как ему не нравились физические упражнения. Однако к помощи мне парень подошёл ответственно.
— Слушай, я тебя спросить хотел, — заговорил он, закончив последнее упражнение, — как ты так ловко Воздушными кулаками начал швыряться?
Я хмыкнул.
— Ну, давай покажи, как ты его делаешь, я посмотрю, что не так, — предложил я.
Гриша попытался создать заклинание. Его дымка устремилась к руке, но была настолько рассеянной, что Орешкину просто не хватало сил сжать ее во что-то путное. Придать синий окрас стихии он мог, но это был не Воздушный кулак, а какое-то Воздушное недоразумение.
— Ну смотри, — начал я, поднимая руку.
— Да как я смотреть-то буду? — простонал Гриша. — Ты на пальцах мне объясни, Гарик. Я не понимаю этих ваших тонких материй!
— Да я и
