все звуки, проникавшие в хижину снаружи, были привычными, наконец, филин одним махом взлетел на крестовину, где медленно и осторожно сложил свои мощные крылья; так человек перед сном заботливо укрывает себя одеялом. Потом он принял то покойное, устойчивое положение, которое необходимо для сна. Веки его сонно моргали, поднимаясь все медленнее, и, наконец, так и остались закрытыми.
Но это был пока еще полусон.
Ху снова чувствовал под собой утреннее скольжение саней, легкие толчки на ухабах, видел двор усадьбы, навозную кучу с воткнутой наверху крестовиной и кружащую стаю ворон, слышал одиночные выстрелы, хлопки которых постепенно стихали и отдалялись; вот уже до сознания птицы долетает лишь эхо выстрелов, раскаты его по окрестным холмам.
И Ху нисколько не удивился, когда сон перенес его снова в родную пещеру, где он увидел птенцов — своих детей. Правда, теперь они были уже большие, но сами добывать себе пищу еще не могли.
В медленно наступающих сумерках Ху раздумывал, в какие края податься ему на охоту. В мыслях его, точно на карте, возникло воронье поселение на берегу, остров в верховье реки, где жило племя Таш, диких уток, у которых было очень много родни; лес, во мраке которого только он, филин, мог углядеть подслеповатого зайца; кладбище больших камней, где так удобно было переваривать пищу; село, где можно было подглядывать за человеком, старицы на заливных лугах, полные угодившей в них, как в ловушку, рыбы. Все эти соблазнительные картины промелькнули перед мысленным взором филина, но решение, куда лететь, он примет лишь в тот момент, когда взмахнет крыльями.
Вот уже проглянули первые звезды. Даль тонула во мгле, сумерки делались гуще. Ху оттолкнулся одним взмахом крыльев, взмыл в воздух и повернул на запад, потому что дул западный ветер и помогал ему парить.
Хотя утиное племя еще бодрствует, — думал Ху, — но все равно, кого-нибудь из них да застану врасплох…
Филин Ху не знал, что такое абстрактное время, но инстинктивно чувствовал время суток и считался с ним.
У верхней излучины реки высился огромный сухой тополь, на котором любили отсиживаться, подстерегая добычу, и дневные хищные птицы, поскольку с тополя открывался широкий обзор для охоты, а в сумерки на этот тополь часто садился Ху: отсюда он подмечал каждую мелочь, которую дневные птицы не могли разглядеть.
Он видел, как лиса прошмыгнула в кустах, видел, как та мышкует: настороженно подстерегая зазевавшуюся мышь и прыжком настигая ее. Но Ху видел еще и другое: что лиса не прикончила грызуна, а бережно положила добычу на взгорке у берега, где уже лежало несколько придушенных ею мышей.
У лисы тоже детеныши, — смекнул филин Ху и тут вспомнил, что и ему пора приступать к охоте. Однако он ни единым движением не выдал себя, так как знал, что утиное племя Таш еще не угомонилось, и продолжал осматриваться. В грезах своих Ху не раз, сидя на старом тополе, наблюдал за жизнью ночи.
Видел он оленя-рогаля, как тот спит, откинув назад ветвистую корону, волчицу в чаще, кормившую детенышей, а однажды филин приметил медведицу, игравшую с медвежатами; он углядел даже дикую кошку, когда та расправлялась со слабым детенышем косули, и, более того, филин Ху подглядывал за жизнью людей. Люди плакали или смеялись, устраивали пиршество или голодали, обнимались или били друг друга, но никогда не удавалось филину Ху разобраться в их поступках столь же ясно, как он разбирался в жизни леса.
Итак, лиса скрылась в кустарнике, но Ху не скучал; зрение и слух говорили ему так много о жизни вокруг, что не было времени скучать. Вот на реке послышался легкий всплеск, и среди мелких волн показалась голова выдры.
Все чувства филина напряглись, мощные когти глубже вонзились в сухое дерево, но тотчас же чуть отпустили сук: извечная осторожность и неравенство сил велели ему замереть.
Ху сидел теперь совсем неподвижно, слился с деревом, сам стал похож на обломок сука — хотя бегающее по земле зверье все равно не взглянет наверх — и с любопытством следил за происходящим. Выдра была на редкость крупная, хотя и без капли лишнего жира. В воде она чувствовала себя, как филин в воздухе, челюсти ее сжимали какую-то рыбину, которая, норовя вырваться, все еще била хвостом.
Но вот выдра вылезла на берег и на мгновение оцепенела, настороженно прислушиваясь к окружающему; лишь убедившись, что вокруг все спокойно, она приступила к еде. Сначала она перегрызла рыбе хребет у головы, чем положила конец бесполезному трепыханию жертвы, потом, действуя с большой сноровкой, разорвала на куски и проглотила.
— Да, так и надо, — должно быть, подумал Ху, который и сам так расправлялся со своей добычей: вонзал в загривок свой крючковатый клюв; Ху подался было вперед, чтобы лететь к диким уткам, но инстинкт удержал его: закон жизни вольных зверей не велит обнаруживать себя, коли ты тайно подглядываешь за чужой трапезой.
Тем временем сумрак сгустился, отчего лишь ярче прежнего высыпали на небе звезды.
Выдра успела покончить с рыбкой, но все еще обнюхивала чешую и остатки хребта, Ху надоело ждать. Мощные крылья его раскрылись мягко и, как показалось бы человеку, совсем беззвучно, но выдра услыхала, одним движением она соскользнула обратно в реку и с легким всплеском ушла под воду. Но филина она больше уже не занимала, он повернул к камышам, потому что, если б подлетел со стороны реки, утки раньше могли бы его обнаружить. А так он сможет выбирать себе добычу…
— Кря-я! — испуганно вскрикнула дикая утка и забилась в сильных когтях, а стая шумно снялась и с отчаянным свистом крыльев ринулась в темноту. Ху, крепко держа жертву, из которой постепенно уходила жизнь, вновь поднялся в воздух. Лететь было тяжело: мешало болтающееся в воздухе крыло утки, и он даже подумал, не лучше ли будет на месте съесть часть добычи, но потом решил, что дотянет.
Устье пещеры находилось довольно высоко по склону. Ху потратил немало сил, пока добрался до дома и так устал, что даже не стал смотреть, как самка и птенцы расправляются с принесенной им добычей.
Но такой сильной птице на отдых не нужно много времени. И понукаемый никогда не оставляющей его заботой о пропитании, а быть может, и немного наскучившим однообразием пещеры он оттолкнулся от выступа и вылетел в ночь, направив свой полет через реку за людское поселение.
Пролетая над лугом он увидел ласку, которая тащила большую мышь. Ху плавно спикировал на нее, а ласка заметила опасность на мгновение позже, чем следовало…
