голову ударило, отчего белочку словил, но нет. Сидим мы с ним на кухне, чай пьем, общаемся, и вдруг с полки ваза в меня — бац! — слетает. В миллиметре от уха просвистела. Полка широкая, ваза небольшая. Стояла прочно аж десять лет, и вдруг такое. Попробовали священника звать — бесполезно, еще хуже стало. А друг потом признался, что ему как будто голоса чудятся, и какие-то мысли приходят… нехорошие, греховные. И в доме стало опасно. Сынишку его чуть в ванной не утопило, на жену картина упала, чуть-чуть не в висок. Вот он ко мне и кинулся. А я — к вам. Человек он правильный, не жадный, не завистливый, в меру верующий, но без фанатизма.
Мы переглянулись и кивнули. Бабушка сообщила:
— Вот вам адресок, в субботу рано утром пусть подъедет, — пододвинула ему бумагу со схемой проезда к нашему алтарю, — посмотрим его. Да предупредите, что б схему заучил и уничтожил. Не должна она у него храниться.
Мельников кивнул и убрал листок в бумажник:
— Передам, благодарствую.
Мы проводили гостя.
— Криста, приготовь ритуальный набор и некромантские вещи из третьего ящика. Чую, с Каиновой печатью бороться будем.
— А что это?
— Проклятие родовое, старинное. Кладется священником или монахом. Его еще первые христиане делали. Проявляется на теле как странная родинка или иная метка, а по результату действия — в точности, как майор и рассказывал.
— Ого!.. Но его снять можно же?
— В принципе, можно, стрегам такое под силу. Но всегда есть вопрос справедливости: иному стоит помочь, а иному — еще сверх печати свое проклятие привесить.
— Хорошо. Перекус нужен будет?
— Просто фруктов с собой возьмем. Впрочем, я сейчас по звездам посчитаю.
* * *
Итак, рано-рано утром в субботу мы приехали на наше заветное место. Разложились, приготовились. Провели малый очистительный ритуал и ритуал благословения рода — стандартную подготовку к серьезной работе. Комары, кстати, меня почти перестали беспокоить — так, облетят разок, да убираются. А ведь я тогда обратила внимание, что в мою первую поездку бабушка меня всю намазала, а сама себе только по рукам пару раз мазнула. Обратила, но отвлеклась и забыла. А теперь вот и я сделала так же. В общем, осенние комары нам почти не мешали, а когда мы первый ритуал провели — и вовсе исчезли.
Где-то в девятом часу, судя по Солнцу, на тропинку вышел крепкий дядька с обветренным лицом. Одет прилично, но без изысков, стрижка короткая, но не как у бандитов. Вместо сумки или портфеля — кожаный черный рюкзак, как сейчас модно. В общем — приподнявшийся работяга. Вышел на поляну, остановился. Осмотрелся. Улыбнулся:
— Доброго дня, сударыни.
О, как!.. Вежливый.
— И тебе, человече, — кивнула ему бабушка, — с чем пожаловал?
— Беда у меня. Вам про нее Кирилл недавно рассказывал.
Кирилл?! Ах, да! Мельникова же Кирилл Юрьевич зовут!.. Я и забыла. Выдохнула, сосредотачиваясь: не время рефлексировать, надо работать.
— Как же, помним, помним. Проходи, садись.
Мы расселись на бревнышке. Бабушка по-особому посмотрела на мужчину:
— Твою беду Каиновой печатью называют. Проклятие старинное, родилось, когда первые христиане появились. А до них, говорят, еще иудеи подобное накладывали.
— Это можно убрать?
Бабушка чуток подумала и кивнула:
— В твоем случае — можно. Похоже, на отце твоем гниль в крови закончилась. Впрочем, сейчас все посмотрим. Снимай все до белья, включая украшения и крестик, и ложись на алтарь.
Мужик без возражений разделся и лег на камень. Поворочался, устраиваясь:
— Ух, ты! Теплый!..
Я расставила статуэтки богов и прочие предметы, подкинула угля в жаровню.
— Алтарь холодным не бывает, — бабушка окурила его по часовой стрелке пучком трав, кивнула мне и начала ритуал:
— Invoco gli dei e i poteri superiori! Lascia che la veritЮ sia rivelata in questo luogo, che i misteri ei segreti siano rivelati…[48]
— … Nascosto dal tempo, dimenticato dalla memoria umana, — я подхватила речитатив заклятия, сливаясь с примой в единый ритм, — noi, i discendenti degli dХi, ci appelliamo alla memoria del sangue, ci appelliamo ai signori del Tempo! Si apra il nascosto, si ricordi il dimenticato![49]
Бабушка нарисовала на теле мужчины знаки вопрошения, окропила вином и плеснула немного в огонь. Появилось уже знакомое ощущение присутствия высших сил.
— Aiuto, grande del grande! Questo mortale ha espiato la colpa della famiglia, chiede misericordia e purificazione.[50]
Я почти увидела, как на распростертого на алтаре человека направилась мощная волна энергии: бедняга словно расплющился, но не шевельнулся. Прошло несколько долгих минут ожидания: боги решали, стоит ли помогать несчастному.
Наконец, давление схлынуло, сменившись мощным водопадом очищающей энергии. Мужчина выгнулся, вокруг запахло озоном, как после грозы. И внезапно, как это бывает, все исчезло: внимание богов, давление энергий, все. Осталась только осенняя поляна, заполненная мягким солнцем, запахами травы и первых желтых листьев, негромким щебетом птиц и шелестом деревьев.
Мы устало присели на бревно:
— Можете вставать.
Он полежал, прислушиваясь к ощущениям, потом поднялся и осторожно встал.
— Одевайтесь, а то теперь простудитесь.
Мужчина выпрямился и засмеялся:
— Не беспокойтесь, я закаленный. Нас еще в Лесной академии каждое утро полуголыми по плацу гоняли.
— Как в армии, что ли?
— Ну, почти. Строевой не было. А так — лесник многое должен уметь. Я до сих пор ледяной водой по утрам обливаюсь, — он начал одеваться.
Я достала фрукты и протянула яблоко:
— Съешьте. После такого ритуала стоит заземлиться.
Он послушно сел и взял плод. Откусил и зажмурился:
— Какое вкусное! Сроду таких не пробовал!
Ба усмехнулась:
— Вы, считайте, заново сейчас родились. И род ваш — тоже. Оттого и ощущения такие яркие. Через пару деньков пройдет.
Он кивнул, все так же улыбаясь:
— То есть, сегодня у меня второй день рождения, выходит?
— Вроде того.
Он доел яблоко, улыбнулся. Потом вынул из рюкзака и положил на бревно возле бабушки пакет размером с четверть кирпича:
— От чистого сердца, желая только добра, — в пояс поклонился.
— Благодарствуем, — мы глубоко кивнули, вроде поклонившись, но сидя, как хозяйки места.
Он еще раз поклонился и ушел.
— Криста, — бабушка показала на алтарь, напоминая об обязанностях младшей жрицы.
Да-да-да, уборка, как же без нее. Когда-нибудь, это будет делать моя дочка, а пока приходится мне.
После возвращения домой бабушка вскрыла пакет и пересчитала гонорар: лесник в самом деле оказался очень щедрым человеком, так что теперь нам хватит на покупку, даже если еврей задерет цену, да и на ремонт домика останется.
Бабушка потерла руки и постановила:
— Завтра, пожалуй, еще рано, но на следующую субботу
