а это она случайно прервала нас.
Я вся напряглась от волнения, сердце бешено колотилось, во мне клокотала ненависть и злоба, но Саша по-прежнему прижимал меня к себе, делая вид, что мы только что целовались.
– Кхм. – Полина остановилась возле нас. – Мне Миша звонил, мы ведь едем домой?
– Да, такси уже ждет, – кивнул Саша.
Поразительно, как ему удавалось сохранять спокойствие. Я не могла смотреть на Полину – я бы просто выдала себя. Саша как будто понял мое состояние – он молча взял меня за руку, и мы все вместе спустились к Мише.
– Прости, малыш, я была в уборной. – Полина порхнула к нему и быстро чмокнула его в щеку. Я едва не задохнулась от ее лжи и лицемерия. Она выглядела совершенно спокойной, как будто ничего такого не случилось, а мне было жутко стыдно за нее, словно это была я. Как будто это я целовала Тони.
Саша мягко погладил меня большим пальцем по тыльной стороне ладони, и я только сейчас поняла, что от злости слишком сильно сжала его руку – наши пальцы все еще были переплетены.
– Извини, – шепнула я ему на ухо.
– Все в порядке.
Мы все вместе вышли и сели в такси. Миша оказался на пассажирском сиденье впереди, а я – сзади, между Сашей и Полиной. Я касалась ее плеча своим, и мне хотелось отодвинуться как можно дальше, но пространство машины этого не позволяло. Полина была воодушевлена. Ее глаза блестели, и это можно было бы списать на действие алкоголя. Она болтала без умолку, и я видела, как водитель с интересом поглядывает на нее в зеркало заднего вида.
Я чувствовала, как во мне закипает гнев. Мне снова захотелось ударить Полину. Подраться с ней, как я делала это в школе пару раз. Вцепиться в волосы, чтобы она поняла, насколько низко и подло поступила по отношению к Мише.
Саша, сидевший рядом, продолжал выводить большим пальцем узоры на моей ладони. Он наверняка чувствовал, что со мной происходило. И, пожалуй, если бы не он, я бы высказала Полине все, что я о ней думаю.
Ее мы завезли домой первой. Миша вышел вместе с ней, и мы с Сашей остались вдвоем, не считая таксиста. Я продолжала молчать, не желая начинать разговор при постороннем человеке. И только когда мы оказались в нашей квартире, я позволила возмущению излиться потоком гневных речей.
– Да как она могла?! Ты видел это? И с кем? Я убью его, своими руками, честное слово. Он несет только боль и разрушение. – Я опустилась на кровать. – Это моя вина. Я должна была отказать. Должна была послать Тони куда подальше…
– Уль… – Саша опустился передо мной на корточки. – Это не твоя вина. Ты не можешь брать ответственность за действия других людей.
– Но, если бы я не согласилась, ничего бы не было. Тони не приехал бы, не целовал Полину, не рушил отношения.
– Он вынудил тебя почти шантажом, зная, что твоя совесть не позволит поставить свой комфорт выше премьеры. Это ведь ты сделала не для себя и не для него. И я горжусь тем, что ты согласилась.
Его слова теплом разливались в груди. Саша гордится мной… но ведь я ничего особенного не делаю. Но сейчас речь не обо мне, а о Полине.
– Тони портит все вокруг, – с горечью сказала я. – Что будет с Мишей? Он не переживет…
– Во-первых, давай мы не будем пороть горячку. Может, то, что мы увидели, совсем не то, чем является.
– Саш! Ну что за глупости! Они целовались. Совсем не скрываясь… А как же Эшли? – Я вдруг вспомнила туманные намеки на то, что Тони теперь в отношениях.
– Ох, ну за нее я бы вообще не стал волноваться.
Я молчала. Все произошедшее у меня просто не укладывалось в голове.
– Уже поздно. Давай ложиться? Утро вечера мудренее.
С этими словами Саша поцеловал меня в макушку и поднялся, расстегивая рубашку.
Я принялась стягивать с себя платье. Бирюзовое платье, которое навязал мне Тони, как навязал свое общество на эту неделю. Зачем он это сделал? В какие игры он играл? Я не понимала, зачем ему все это.
Мне хотелось лечь и проспать до обеда, но тут я почувствовала на себе Сашины руки.
– Можно я? – Он остановил мои попытки выпутаться из скользкого шелка. – Ты в нем такая соблазнительная весь вечер. Как там пел твой любимчик в фильме: I can’t take my eyes off you?[7] – тихо и музыкально проговорил Саша.
Я обожала, когда он мурлыкал мне разные приятности на ухо. Я почувствовала, как меня окутало нежностью, поднимающейся из глубин, и теплом, которое рисковало перерасти в пожар желания, но если быть честной, то я просто умирала от усталости… К тому же это платье… оно было связующим звеном с прошлым, в котором его с меня снимал другой мужчина, и я не хотела путать свое настоящее с тем, что давно ушло.
Я осторожно выпуталась из Сашиных рук.
– Я ужасно устала.
Он вздохнул.
– Признаться, я тоже. С ног валюсь. Еще на работе не все спокойно…
– Что случилось?
– Не бери в голову. – Он поцеловал меня в висок, и я отправилась в ванную, где стащила дурацкое платье. Идиотский, выматывающий вечер. Мне хотелось только одного – лечь и проспать допоздна, а еще лучше – до того дня, как Тони уедет.
Несмотря на усталость и нервное напряжение, уснула я нескоро. Осторожно выпутавшись из Сашиных объятий, чтобы не мешать ему, я перевернулась на спину. Лежала, вглядываясь в сумрак комнаты, и думала о прошедшем вечере. Наверно, лучше было бы уснуть и поразмыслить обо всем на свежую голову, но я не могла. Слишком много всего случилось. Тони и Эшли, Тони и Полина. Миша… И я. Та мелодия, которую Тони играл, рефреном звучала в голове, не умолкая. И, черт возьми, да, я вспоминала те несколько месяцев в Лос-Анджелесе, когда мы были с Тони вместе. Бесконечные прогулки по окрестностям. Вспоминала, как он катал меня на кабриолете по самому солнечному городу, который я только видела. С замиранием сердца я думала о той Ульяне, какой была тогда, наивной и мечтательной, которая поверила в сказку. Я вспоминала тепло его рук и жар поцелуев, то, как он уверенно избавил меня от платья в своей спальне в наш первый раз близости. Жаркий шепот и руки, которые точно знали, что делать и как. Я зажмурилась, отгоняя от себя картинки прошлого, и почувствовала себя
