Если Деклан О'Доннелл ступит в эту страну, это будет последний шаг, который он когда-либо сделает.
Он говорит это с такой убежденностью, что я понимаю не только то, что он уже позаботился о том, чтобы это произошло, но и то, что ему не обязательно самому нажимать на курок.
—За ним следят люди.
Он просто кивает.
Мой голос звучит тихо. — Пожалуйста, не убивай его.
Он разочарованно качает головой. — Ты продолжаешь просить меня не убивать других людей, но ты никогда не просила меня не убивать тебя.
Я на мгновение задумываюсь. — Я почти уверена, что просила.
— Нет. Ты этого не делала. Ты только пригрозила вернуться из мертвых, чтобы преследовать меня, если я это сделаю.
— Я все это время была на девяносто процентов уверена, что ты не собираешься меня убивать. Почему ты сейчас так на меня смотришь?
Он решительно говорит: — Я собирался убить тебя.
— Нет, ты не собирался.
— Да, собирался.
— Ты хотел, но никогда не собирался. Это совершенно другое.
Тяжело вздохнув, он отпускает мою руку, встает и выходит из комнаты. Я кричу ему вслед: — Ты бы никогда так страстно не целовал меня, если бы действительно планировал убить!
—Скажи это моей покойной бывшей жене.
От этого у меня перехватывает дыхание, и не только потому, что у меня болит живот от усилий кричать. Я лежу там, и мое сердце колотится как сумасшедшее, думая обо всех способах, которыми он мог убить свою бедную бывшую, пока Мал снова не просовывает голову в дверь.
— У меня нет бывшей жены. Я никогда не был женат. Я сказал это только для того, чтобы напугать тебя.
— Это сработало.
— Я говорил тебе, что я плохой человек.
Это заставляет меня улыбнуться. — Да, но если бы ты был действительно плохим, ты бы не признался в этом.
Он на мгновение закрывает глаза, качая головой. — Мне нужно ненадолго отлучиться. Я постараюсь вернуться до наступления темноты.
Я снова начинаю паниковать. — Ты оставляешь меня здесь одну? Что, если я умру, пока тебя не будет?
—Тогда, я полагаю, мне нужно будет кое-что прикопать, когда я вернусь.
У меня отвисает челюсть. — Ладно, это было просто подло.
Я вижу, что он пытается не улыбаться. – Или ты бы предпочла кремацию? Я могу устроить для тебя погребальный костер, если хочешь.
— Это так не смешно.
— Это немного забавно.
— Нет. Это не так.
— Твои губы подергиваются.
— Это потому, что мне очень больно!
Его голова исчезает. Через мгновение он возвращается, держа в руках белый бумажный пакет.
— Что в этом пакете?
Он садится на край кровати и начинает доставать из сумки пузырьки с таблетками разных размеров и цветов. На некоторых из них есть этикетки, на других их нет. Те, что есть, написаны на какой-то тарабарщине, которая должна быть русской.
Когда он высыпает на ладонь несколько таблеток из разных флаконов и протягивает мне, я смотрю на таблетки с трепетом.
— Откуда мне знать, что это такое?
— Потому что я сказал тебе, что это такое.
— Да, но ты также только что сказал мне, что все это время собирался убить меня. Теперь я не могу тебе доверять.
С преувеличенным терпением он говорит: — Прими эти гребаные таблетки.
Я неохотно протягиваю руку. Он высыпает в нее таблетки и наливает воду из графина на ночном столике в стакан рядом с ней. Затем он протягивает ее мне с таким видом, будто у меня будут неприятности, если я скажу еще хоть слово.
Так что, конечно, я должна.
—Хорошо, но если я проснусь мертвой, клянусь, я вернусь, чтобы преследовать тебя.
— Я действительно начинаю жалеть, что спас тебе жизнь.
Улыбаясь его сердитому виду, я закидываю таблетки в рот и беру стакан воды, который он протягивает мне. Я проглатываю все таблетки одним большим глотком. — Фу. Я думаю, что то большое белое застряло у меня в горле.
— Это цианид. Через секунду ты не будешь беспокоиться о своем горле, потому что будешь мертва.
— Видишь, ты не можешь сделать этого сейчас. Я не знаю, шутишь ты или нет!
— Посмотри на мое лицо. Это мое шутливое лицо.
Выражение его лица абсолютно серьезно.
— О боже мой. Я только что кое-что поняла.
— Что?
— Ты придурок.
Уголок его рта приподнимается. — Не слишком ли ты торопишься с розыгрышем?
— По крайней мере, я не придурошная.
Он молча смотрит на меня, его глаза теплеют. Мне кажется, он хочет улыбнуться, но я не уверена, что он знает, как это сделать.
Затем он встает и оставляет меня в покое, сказав перед уходом, что вернется, как только сможет.
Когда он возвращается тем вечером, он весь в крови.
26
Райли
Сначала я этого не замечаю, потому что снаружи темно, внутри нет света, и я не могу видеть дальше, чем на несколько футов перед своим лицом без очков. Но когда он заходит в спальню и начинает зажигать свечи, которые расставлены повсюду, а затем садится на кровать рядом со мной, я замечаю его руки.
— Что это?
Он смотрит на темное пятно ржавого цвета на тыльной стороне ладони и пытается вытереть его о рукав пальто. Когда это не помогает, он предпочитает просто проигнорировать мой вопрос.
— Вот. Тут их должно быть достаточно, чтобы найти те которые подойдут.
Он кладет мне на колени объемный пакет.
— Что в нём?
— Ты бы поняла, если бы посмотрела.
Я открываю ее и заглядываю внутрь, удивленная тем, что нахожу. — Здесь около четырехсот пар очков.
— У тебя склонность к преувеличениям. Тебе кто-нибудь когда-нибудь говорил это?
— Да. Мой преподаватель творческого письма в колледже описал мое расширение языка как невероятное.
— Я уверен, что это был не комплимент.
— Я получила пятерку по этому предмету.
— Потому что он знал, что если он подведет тебя, тебе придется посещать занятия снова. Он не смог бы пережить это дважды. Примерь очки. Я принесу тебе что-нибудь поесть.
Он встает с кровати и обходит комнату, зажигая свечи, пока я примеряю пару за парой, выискивая достаточно подходящую. Я кричу: — Почему у тебя нет электричества?
— У меня есть электричество, — отвечает он из соседней комнаты. — Я просто не люблю флуоресцентные лампы.
— Так преобрети светодиодные.
— Они мне тоже не нравятся.
Наверное, я должна считать себя счастливицей, что ему нравится сантехника и туалет в доме.
— О! Я нашла пару, которая мне подходит!
Обладая ясным зрением, я с благоговением оглядываю комнату.
Стены и пол полностью сделаны из
