памяти, и в такой момент по коже бежали мурашки, то не теперь. А думал, что никогда подобные мелочи не забудутся.
Рома понимал — это нормально и естественно, но все равно к горлу подступала горечь.
Замерев в темной прихожей, мужчина низко опустил голову. Как же он устал! Устал от работы, от постоянных происшествий, от этого мага, который ходит по пятам, а главное, очень хорошо его знает.
Внезапно по щеке пронесся едва уловимым касанием почти незаметный ветерок, как прикосновение призрачных пальцев. Рома усмехнулся. Он знал, что это. Вернее, кто. О присутствии рядом призрака жены или ее духа, он сперва предполагал, а потом уже убедился точно. Стоило вспомнить Марину, как она тут же появлялась. Он ее не видел, но чувствовал.
Рома погладил пальцами то место на щеке, куда дотронулся ветерок, и, устало вздохнув, наконец-то снял дождевик и уличную обувь. Хотелось есть и принять душ, а вот сна не было ни в одном глазу, хотя время давно перевалило за середину ночи.
Пройдя по темной квартире, Скоблев дошел до кухни и, включив свет, заглянул в холодильник. Обнаружив несколько кастрюлек, улыбнулся: Оля приготовила еды. Подхватил самую большую и поставил ее на плиту. Снял крышку. В нос ворвался аромат борща. Желудок заурчал, прося, чтобы его скорее нормально накормили.
После сытного ужина и душа наконец-то лег в кровать. Он устал зверски, но сон не шел. Следователь все думал, откуда взялся этот чертов колдун и что ему нужно, а в том, что маг охотится именно за ним, Рома не сомневался. И все же, как он проник в закрытую квартиру? Зачем принял его облик?
— А может, это мой двойник? — прошептал Скоблев, рассуждая вслух.
Но если маг настолько сильный, то почему вчера ночью не забрал гримуар? Или книга тоже не подпустила его к себе? Тогда почему пустила в квартиру, если она охраняет Ольгу? Разве что…
— Он не хотел причинить ей вред, — пробормотал Рома, задумавшись.
Скоблев все больше убеждался, что колдун хорошо знает не только его, но и Олю, и по каким-то одному ему понятным причинам ее… оберегает. А иначе просто убил бы девушку и силой завладел гримуаром. Но нет, он идет на все что угодно, чтобы достать книгу и при этом не причинить вреда Ольге.
Откинув одеяло, Рома поднялся и пошел в комнату, которую отдал Оле. Раньше это была его детская, а теперь помещение простаивало. Включил свет и глянул на идеально заправленную кровать. Затем внимательно осмотрелся. По словам Оли, второй Скоблев — или как там его зовут на самом деле — зашел в комнату и сел на кровать, успокаивая девушку и помогая прийти в себя после кошмара. Оля в подробностях пересказала весь их короткий диалог, и Рома знал, что маг ее обнял. И не только обнял. От мысли, что кто-то к ней прикасался, руки зачесались, и захотелось как следует врезать этому колдуну.
— Неужели мы настолько похожи, что ты не отличила меня от него? — прошептал Роман, присев на краешек кровати и крутя в голове слова Ольги, как фильм. Прошелся ладонями по покрывалу. Снова осмотрел комнату. Потом встал и подошел к окну.
Ни прохожих, ни машин. Город спал. Рома предполагал, что если запросит записи с камер видеонаблюдения, то ничего там не найдет.
Отвернувшись от окна и опершись о подоконник, сложил руки на груди, еще раз осмотрел кровать. И заметил кое-что, выбивающееся из общей картинки: на полу возле кровати лежала еловая веточка.
Рома нагнулся, поднял ее. Веточка была маленькая, не больше двух сантиметров. И она никак не могла попасть в квартиру. А значит, ее на себе принес маг.
— Ну и что мне это дает? — пробормотал следователь, рассматривая зеленые иголки. — Да ничего.
Устало вздохнув, Рома положил веточку на подоконник и направился к двери, когда внимание привлек след от ботинка. И как он раньше его не заметил? И да, почему таких следов нет в остальных комнатах? Оля же говорила, что мужчина ходил по квартире. Она слышала его шаги.
След оказался неполным: отпечаталась только половина ботинка, но уже хоть что-то.
Быстро сходив за ножом на кухню, Рома вырезал кусок ковролина с застывшей грязью и очень бережно, стараясь не повредить рисунок подошвы, убрал в пакет. Он понимал — возможно, это ничего не даст, но отправить в лабораторию все же следовало. И не помешало бы провести анализ почвы.
От обнаружения хоть какой-то улики настроение поднялось. И только Скоблев собрался снова лечь в кровать, как ожил телефон. На экране появился номер Адамиди.
Наверняка что-то произошло, ведь вампир вряд ли стал бы звонить посреди ночи, поэтому Рома мгновенно ответил на звонок:
— Каин, что случилось?
— Наш сбежавший труп нашелся.
— Где?!
— К отцу пришел.
— Ты серьезно? А Оля? Она…
Адамиди не дал ему договорить:
— Все в порядке с твоей Олей. Ты вот что. Давай собирайся и приезжай в морг. Я минут через тридцать тоже подъеду и все расскажу.
— Хорошо.
Сбросив вызов, Рома быстро натянул джинсы и черный свитер с высоким горлом, надел уличные ботинки, накинул дождевик, схватил ключи и вышел из квартиры.
Минут через тридцать он припарковался возле здания морга. Машина Каина стола на парковке, а это означало только одно — судмедэксперт уже приехал.
Идя по длинному тускло освещенному коридору, Скоблев прислушивался к любому шороху и звуку. Заметив открытую дверь секционной, пошел к ней и не ошибся. Адамиди уже переоделся и стоял возле трупа, накрытого белой простыней. Ежась от неприятного запаха разложения, Рома подошел ближе.
— Ну и вонь, — сморщился, прикрывая нос ладонью.
— А ты что хотел? Чтобы от нее розами пахло? — хмыкнул Каин. Его, кажется, запах вообще не беспокоил.
— Зачем она появилась в доме Бархатова?
— Пришла убивать твою Ольгу. А может, и отца заодно. Точно не скажу, но на Ольгу напала первой.
— И ты молчал?! — в глазах Скоблева взметнулся страх. Он хотел еще что-то сказать, но Каин не дал:
— Да нормально все с ней. Не переживай, отец присмотрит. Зато я теперь знаю, где знак подчинения.
— Какой знак? — вначале не понял Рома.
— Для того чтобы подчинить труп, нужно в живот поместить мешочек с ДНК хозяина и вырезать символ подчинения, я же тебе говорил, помнишь?
— Ну и где?
— У той, другой, девчонки он был на спине. А здесь вот.
Каин потянулся к металлическому лотку и достал оттуда человеческое сердце. Глаза Скоблева широко распахнулись, когда он заметил символ.
— То есть маг его на сердце вырезал? — не
