Да даже просто с кухонной тряпкой. Ты ее держишь так, будто в твоих руках поводок с ошейником или кнут.
Я потеряла дар речи от его слов и попыталась пошутить:
— Я рада, что мои иглы вызывают восхищение. Я же, все-таки, с детства училась ходить с гордым видом, держа шприц в руках.
Но Эндари продолжил, не обращая внимания на мою шутку:
— Скорее всего у тебя в жизни был один или два мужчины, и судя по всему счастья тебе это не принесло.
— Когда отправишься в квартал вудунов гадать за деньги? У тебя хорошо получается, такое серьезное лицо.
Я закусила губу. В чем-то он был прав. Большую часть времени, лет с четырнадцати я был влюблена в Лоуренса, и, хотя мы не были вместе, было ощущение, что он единственный мужчина в моей жизни. До недавнего времени.
Из-за него я не прониклась чувствами ни к кому, кого встречала. Не смогла подпустить близко даже ради мимолетного увлечения. Казалось, что я предаю его тем самым. Наши доверительные отношения.
Но были ли они?
Возможно, это кажется глупым. С учетом того, что у него в постели периодически кто-то появлялся, даже не периодически, а часто.
Я мельком взглянула на Эндари… и прикусила язык, чтоб вопрос о том, а сколько у него было женщин не вылетел из моего рта. Хорошо, Рейни. Хоть в чем-то ты еще себя контролируешь и умеешь башкой думать.
— Так я прав? — Эндари замер в ожидании ответа.
— Если бы я хотела это обсуждать, я бы не выбрала действие тогда.
— Жаль, конечно, что ты не захотела тогда говорить. Впрочем, не жаль, — повеселел он.
Вот бы стереть наглую улыбку с лица. Бесит! Гад!
Поезд остановился в приграничном городке, где мы сделали пересадку на внутренний поезд. Мой живот болезненно начал урчать, когда я опустилась в мягкое кресло. Эндари обеспокоенно оглядел меня и поджал губы.
— Извини, но тут не продают еду. Нам ехать всего пару часов.
— Ничего страшного. Тем более ты сам сказал, что я не буду здесь есть.
Не знала, что дорога может так утомлять. Я, видимо, в высшей степени любительница домашнего уюта. А стук колес по рельсам только больше нервировал. Я думала, что за несколько часов привыкну, но я ошиблась. Голова начала болеть, я рассосала легкую таблетку от головной боли, чтоб чуть-чуть облегчить жизнь.
— Как ты перемещаешься по странам часто? У тебя же постоянно разъезды, наверное?
— Привык.
— Мне кажется, что к этому невозможно привыкнуть. Хорошо, что моя работа связана с лабораторией.
— Тебе не бывает скучно?
— О, нет! Как может быть скучно? Я же с таким объемом информации работаю.
— Да, что может быть веселее, чем раскладывать яды на составляющие и смотреть анализ крови.
Хэлия встретила нас жарой и солнцем. И несмотря на то, что тепло я любила, и Нуриния была теплой страной. Все-таки разница в семь-восемь градусов была ощутима. Уже был вечер, а воздух оставался терпким и горячим.
— Добро пожаловать! — бодро сказал Эндари, помогая мне спуститься с поезда. — Хотел бы сказать, чувствуй себя как дома. Но это будет бессмысленно.
— Ага.
— Прием в штабе завтра, сейчас поедем домой.
— Домой? Я отель планировала снять.
— Официально, ты — моя жена. И…
— Не продолжай. Я все поняла о ваших странностях и особенностях.
Нас забрала служебная машина и высадила около большого частного дома. Я с интересом осматривала бежевый особняк с терракотовой крышей. Раз, два…
— Тут три этажа? — изумленно спросила я.
— Три этажа, плюс подвал и мансарда.
— Но зачем тебе такое? Это твой дом?
— Почти… — ответил он взволнованно.
О, нет! Сердце забилось очень часто, я старалась приказать ладоням не потеть, но жара вообще не помогала моим приказам телу.
— Как так произошло, что за девять с лишним часов дороги, ты не сказал, что я буду жить в доме с твоими родителями?! — покричала я и тут же осеклась. — Меня кто-нибудь мог услышать?
— Нет, в доме обычно шумно.
— Я не хочу общаться с твоими родителями.
— Ну, с родителями и не придется. Отец много работает, он заканчивает очень поздно и ночует в квартире при штабе, а сюда выбирается раз в неделю. Тут только мама, бабушка и мои братья с сестрами.
— Братья с сестрами? Их, что, много?
— Да. Четыре сестры и два маленьких брата-близнеца.
— И все такие же шумные и наглые как ты?
— Нет, это прерогатива старших. А я — самый старший!
— Самый несносный!
— В чем-то да. Пойдем, моя мама — прекрасная женщина! Она тебя полюбит.
— В смысле полюбит? Только не говори, что ты ей не сказал, что я — твой ассистент в Нуринии.
— Сказал. Она в курсе, что это брак по договоренности, уже переживает за бедную девочку, которая целыми сутками терпит мой характер.
— О, она осведомлена о том, что у тебя длинный язык и дурацкие шутки?
— Она, мне кажется, все еще считает меня громким нахальцом, что в детстве забирался на дерево и кричал неприличные стишки на всю округу.
— А разве что-то изменилось?
— Вообще-то, да. Все, не переживай. Она все равно полюбит тебя. — Он подбадривающе меня похлопал по плечу. — Хоть и как просто гостью.
Последнее мне показалось прозвучало с лишней ноткой грусти, но я не желала думать об этом. Я поправила волосы в косе и слегка кивнула.
Мы зашли на крыльцо, по бокам которого были кусты с красивыми розовыми цветами. Они выглядели свежими, несмотря на жару. Видно, что о них тут заботятся и регулярно поливают, а также подстригают. Из дома доносился приятный аромат. Кажется, там что-то уже готовили. Живот скрутило.
Эндари позвонил в звонок предупредительно и открыл дверь. На меня вылетела маленькая девочка с золотисто-каштановыми волосами, чуть не сбив с ног. Она запрыгнула к Эндари на руки и принялась выкручивать ему волосы. На вид ей было лет восемь.
— Лелли, ты могла дождаться, когда мы зайдем? Зачем так пугать гостью? — не очень строго пожурил ее Эндари.
Девочка лишь смущенно захихикала.
— Эндари, где твои манеры? Впрочем, зачем я спрашиваю. — Раздался приятный женский голос. Он обволакивал, будто меня окунули в теплое молоко. — Хоть бы предупредил гостью, что здесь шумновато и немного травмопасно.
На пороге показалась женщина лет сорока. У нее были каштановые волосы с выгоревшими светлыми прядками, которые были убраны в высокий хвост с тоненькими косичками по бокам, а золотистые глаза смотрели с таким же приятным прищуром, как и глаза Эндари. Она была одета в синее свободное платье, а на ногах красовались белые домашние босоножки.
— Здравствуйте,
