все такое.
А, еще завтра шмотья надо съездить им купить.
Я денег оставлю и вы… — А ну стопэ!
— я даже попятилась, окончательно охреневая.
— Присматривать?
Спички не давать, бля?
Вы?
Лебедев, ты совсем что ли?
Ты что, вместе с ними не жил никогда?
И что, это меня ты решил присмотром озадачить?
— А кого еще, Лиз.
У меня сейчас просто жопа какая занятость будет.
Мне нужно производство запустить заново почти с нуля, для обеспечения нашего общего будущего.
Так что, если ты со мной, то на тебя пока лягут заботы о моих мелких.
Лиз, это просто дети, а не п*здец какая катастрофа.
— Ну, это как посмотреть, — пробормотала я.
— Я к такому не готова совсем, понимаешь ты это или нет.
И мелкие тоже наверняка не готовы к тому, что ты не успел их привезти и сразу сбросишь на какую-то левую бабу.
— Не левую, а мою будущую жену.
Привыкайте к друг другу сразу.
— Макар встал и, подойдя ко мне, обнял.
— Лиз, ну я понимаю, что охренеть весь какой внезапный, но вот так вот все сложилось.
Я сейчас должен буду впахивать некоторое время, как проклятый, тебя прошу меня поддержать и быть рядом.
Прикрой мне снова спину, ты же просто офигенно это умеешь делать.
— А почему у них вещей-то нет?
— я мысленно материла себя на чем свет стоит, но уже понимала, что отказать Макару не смогу.
— Так получилось.
— Лебедев, не беси уже, а!
Объясни нормально.
— Я их увез.
— Ты.
Увез.
Детей от родной матери?
Ты… — Я сделал то, что было нужно.
Карине они не были нужны, точнее нужны, как рычаг выжимания из меня бабок на свою разгульную жизнь.
— То есть ты их увез, чтобы алименты больше не платить?
— Не кривись, Лизка.
Я не жмот, что на своих же кровинок копейку зажимает.
Тут другое.
Давай позже все это перетрем, а?
Я столько в дороге провел, а завтра вставать в пять и пахать весь день, оборудование разгружать и устанавливать.
Нужно поспать хоть немного.
— Я вообще-то тоже работаю.
— Я с Боевым договорился уже обо всем.
Макар ушел из комнаты, а я осталась озираться и гонять гудящие злыми осами мысли в черепушке.
Он все уже решил, он договорился, ему нужно работать, его дети.
А где во всем этом я?
Как так-то?
Почему я не бегу отсюда?
Почему позволила не только поиметь себя без единого слова, но еще и погнуть для его удобства запросто?
Вернувшись из душа, Макар сгреб меня и повалил в постель вместе с собой.
— Лизка, кончай надумывать себе, — пробурчал он, укладывая меня спиной к себе и обнимая.
— Будь со мной, и все у тебя тоже будет, обещаю.
— Да у меня и так уже… ого-го сколько твоими стараниями, — прошептала себе под нос, но Лебедев, похоже, отключился уже.
Момент его ухода я естественно проспала.
Ох уж эта моя способность спать, как убитая, если уж удалось вырубиться.
Сев на кровати, я увидела на прикроватной тумбочке небольшую стопку купюр.
— Дежа вю, сука, — фыркнула и пошла искать санузел.
Где-то что-то звякнуло, и, пойдя на звук, я обнаружила кухню, а в ней мальчишку — эдакую мини-копию Макара и темноволосую кареглазую девочку.
Сын Лебедева как раз неловко орудовал ножом, нарезая колбасу.
Рядом на столе уже лежал кое-как искромсанный хлеб, а за спиной у парня виднелся оставленный нараспашку холодильник.
— Привет!
Я — Лиза.
Давай помогу, — на ходу я захлопнула дверцу холодильника и отобрала у парня нож.
— Здравствуйте, — вежливо ответила девочка.
— Я — Лена, а это мой брат — Ваня.
А вы наша няня?
— Она — его новая телка!
— выпалил мальчишка и зло зыркнул на меня.
Ух ты, а просто, походу, не будет.
— Телки — это юные коровы, Вань.
А у меня вроде ни рогов, ни копыт не наблюдается.
И, кстати, тебе стоит выкинуть из своего лексикона это слово, скоро ведь за девушками сам начнешь бегать, а нам очень не нравится, когда парни ведут себя невежливо и обзываются.
— Телкам зато нравятся бабки, и ради них они потерпят, не облезут, — огрызнулся пацан.
— Думаешь?
— Уверен!
— А терпят за деньги только девушки, считаешь?
Вот ты стал бы терпеть грубость ради денег?
— Мужчины не терпят.
Они те, кто платит и получает, что хотят.
— Ну знаешь ли, чтобы платить, нужно иметь деньги.
Ты вот ведешь себя грубо, у тебя, выходит, есть деньги, чтобы заплатить мне за терпение?
— А то тебе отец мало отваливает!
— Не-а, за то, чтобы я терпела твою грубость, он мне точно не платил и не станет.
Так что, терпеть не стану.
— И что сделаешь?
Ему нажалуешься?
— Зачем же.
Отрабатывать заставлю.
Например за то, что назвал меня телкой, подметешь пол в кухне после завтрака.
— Еще чего!
Это не мужская работа!
И вообще!
Не буду я ничего делать!
— Вань, не груби, — тихо попросила Лена.
— Я подмету за него.
— Хм… то есть ты, будущий мужчина, позволишь отрабатывать за себя младшей сестре?
Слабо тебе веником помахать, выходит?
— Ничего мне не слабо!
— топнул ногой мальчишка.
— Не буду я делать что ты говоришь, и все!
И есть не буду!
Иван умчался из кухни, а Лена на меня посмотрела жалобно.
— Ваня не плохой.
Он просто сердится на папу.
— Он в этом не одинок, поверь.
Кушай сама и отнеси ему поесть, — я соорудила бутерброды на всех и парочку положила на тарелку.
— А покушаем, и нужно ехать вам вещей купить.
Ну да, а еще ко мне домой заехать и хоть сумку собрать шмоток на первое время, раз уж так все пошло.
Девочка покладисто кивнула и принялась за еду.
Она закончила с завтраком и понесла бутеры брату, а я убрала со стола и решила все же смотаться перед выходом в душ.
Конечно, одеваться потом опять в то же самое, но хоть чуть освежиться.
Выйдя из ванной, я услышала тихое шарканье, потом что-то грюкнуло.
Подкралась к дверям кухни и осторожно заглянула.
Нахмуренный так, что брови сошлись домиком, Ванька отшвырнул со своего пути очередной табурет и махал веником.
Ничего, как-нибудь поладим.
Но вот
