– Привет, – только и сумел выдавить я.
Тикаани поздоровалась со мной и смотрела уже не так мрачно, как обычно:
– Наконец-то. Я уж думала, ты не догадаешься, что я затеяла.
– Ну что ты, – начал было возражать я, и лишь тут до меня дошло: – Так ты специально устроила это представление?! Ты хотела, чтобы тебя наказали?!
– Джеймс Бриджер посвящён, Шерри тоже в курсе. – Тикаани широко улыбнулась. – Это был единственный способ отделаться от этой проклятой стаи. Я знала, что Джефри, несмотря на все его заверения, что волки всегда держатся вместе, не захочет помогать мне на кухне.
Я рассмеялся, почувствовав, как запылало моё лицо:
– Чертовски хитроумная идея!
Неужели она сделала это ради меня?! Чтобы встретиться со мной втайне от всех?!
Шерри Плеск, коротконогая оборотень-бобриха, поковыляла к двери:
– Так, ребят, мне надо прибраться на складе. До встречи.
И мы вдруг остались одни. Моё сердце заколотилось ещё сильнее. Я обвёл кухню смущённым взглядом, не зная, куда девать руки:
– Слушай, вся эта картошка… Неужели Шерри придётся одной перечистить всю эту кучу?
– Да, картофельная запеканка требует жертв, – отозвалась Тикаани, оглядывая коричневую гору. Потом она повернулась ко мне, и наши глаза встретились.
И вот уже мы сидим на табуретках рядом и короткими острыми ножами чистим картошку.
Я был рад, что наконец-то нашлось занятие: мне удалось преодолеть смущение, и мы смогли нормально поговорить.
– Как ты думаешь, почему Джефри ведёт себя так несносно?
– Может, из-за сестры, – задумчиво проговорила Тикаани.
– У Джефри есть сестра? Не знал.
– Она погибла в детстве в автомобильной аварии. Джефри был к ней очень привязан. С тех пор родители ещё сильнее его балуют, но беспрестанно говорят о его сестре, поэтому Джефри, наверное, кажется, что он лишь замена.
– Могу себе представить. – Я взял следующую картофелину. – Она тоже была оборотнем-волчицей?
– Нет, она не умела превращаться. Она была человеком.
У меня возникло чувство, будто информация в моей голове перемешалась, вскипела и была упакована.
– Хм, может, поэтому он так странно относится к людям. Иногда мне кажется, что он хорошо с ними ладит, а потом вдруг снова начинает их презирать и разглагольствовать о нашем превосходстве.
– Смотри не подавай виду, что я тебе всё это рассказала. Джефри меня прибьёт! – Тикаани криво усмехнулась. – Как назло, в последнее время он глаз с меня не спускает. Похоже, что-то заподозрил.
Я хотел было спросить как идиот, что же такого он заподозрил, но, пожалуй, я и сам знал ответ.
– Хорошо быть здесь с тобой, – сказал я. Наверное, эта фраза была ещё более дурацкой, но мне она показалась правильной.
Мы оба ещё ниже склонились над картошкой.
– Да. Я заранее радовалась этому, – ответила она. Подняв глаза, я увидел румянец на её щеках. Клянусь густым лесом, Холли с Брэндоном были правы! Я что-то для неё значу.
– Иногда я задумываюсь, подходят ли друг другу волки и хищные кошки. – Я стряхнул картофельные очистки в ведро для компоста. – Тебе не мешает, что от меня попахивает кошкой?
– Не волнуйся, я не буду загонять тебя на дерево, – усмехнулась Тикаани.
– Загнать меня на дерево? Тебе это ни за что и не удастся!
Тикаани ухмыльнулась ещё шире:
– Надо как-нибудь попробовать.
– Ха-ха, мечтать не вредно! – Я помолчал. – Надо найти другие способы встречаться без Джефри, – сказал я, взяв следующую картофелину. – Принудительные работы многократно не прокатят: он сообразит, что здесь что-то не так.
– Мы могли бы встречаться у сарая для мусора – туда Джефри больше ни за что добровольно не сунется, – рассмеялась Тикаани.
Мне тоже кое-что пришло в голову – и она заскулила от удовольствия, когда я поделился с ней своей идеей. В общем, нам было весело.
Ещё мы подробно обсудили женщину-сфинкса и побег Фрэнки.
– Если бы он только написал нам, что за безумный план он выдумал! – посетовала Тикаани. Она выглядела встревоженной, и мне тоже было неспокойно.
– У Фрэнки светлая голова, – сказал я. – Когда нужно что-нибудь придумать, ему нет равных.
– Мне очень жаль его мать – она наверняка ужасно за него боится, – заметила моя любимая волчица.
Мы ещё немного поговорили про «чёрную полосу» в жизни людей и нашу практику. Мысль о том, что скоро я стану учеником настоящего рейнджера из национального парка, волновала меня. Может, моим учителем будет тот самый Том, который так нравится моей маме? А вдруг кто-нибудь почувствует, что я не такой, как все? Ведь рейнджеры хорошо разбираются в природе и животных!
Не успели мы оглянуться, как коричневая, пахнущая землёй гора перед нами исчезла, превратившись в нечто, цветом и формой напоминающее египетские пирамиды. Весьма симпатично.
Заслышав в коридоре шаги Шерри, мы поспешно дочистили последние картофелины. Незадолго до того, как Шерри вошла в кухню, мы с рекордной скоростью покидали почищенную картошку в кастрюлю. Готово!
Надо было видеть глаза Шерри, обалдело уставившейся на чищеную картошку! Наконец она снова обрела дар речи:
– Вы… Но… Даже не знаю, что сказать! Прям хоть отгул сегодня бери. Вы такие водянистые! – В устах оборотня-бобрихи это, видимо, было комплиментом.
– Да ну, пустяки, – отмахнулся я, радуясь, что сюрприз удался.
– Было весело, – поддержала меня Тикаани. – Может, я даже попробую завтра запеканку. Ведь я, так сказать, приложила к ней руку.
Мы встали, вымыли руки и попрощались с Шерри. От улыбки Тикаани мне стало тепло как в летний день.
Ещё несколько месяцев назад Тикаани своей постоянной мрачностью внушала мне страх. А теперь мы так здорово провели время за чисткой картошки. Невероятно!
Но ещё более невероятным оказалось то, что произошло сразу после этого.
Утренний сюрприз
По вторникам первым уроком у нас были превращения. Это означало, что мы, ещё полусонные, сидели на поросшем травой внутреннем дворике и старались вести себя как можно незаметнее, чтобы Айсидор Элвуд нас не вызвал. В зависимости от того, как мистер Элвуд спал, он был или в грозовом настроении, или просто недовольным. В этот день настроение у него было грозовое, и тут из коридора, ведущего во внутренний дворик, весьма некстати донеслись странные звуки. Кто-то поскрёбся, потом раздался глухой стук, а вслед за тем испуганный вскрик.
– Что за безобразие! – Мистер Элвуд направился ко входу. Он терпеть не мог, когда что-то нарушало ход урока.
