все больше краснею, и глаз от пола оторвать не могу. Мужчина громко вздыхает, качает головой.
— Хорошая вы, госпожа Талила. Дом так начищен, и не скажешь, что в нем двое детей живет. Вся посуда блестит. Работаете много, я же вижу, что по ночам у вас огонек горит в кухне. Думал, может, не спится. А потом как-то шел мимо, глядь в ваши окна, а вы всё за работой. И так мне стало вас жалко. Это же уму непостижимо, чтоб такая женщина все одна на себе тянула. И детей, и хозяйство, так еще и работу.
— Мне не тяжело совсем. Привыкла уже, да и детки подросли, — я вжалась спиной в стену. Зла от Фабиана не жду, но смущаюсь просто ужасно. Мы совершенно одни в моем домике.
— И скромны вы точно дикая птичка. К такой не знаешь, как подступиться. Пора бы нам обоим задуматься о судьбе. Живем рядом, знаем друг друга вот уже несколько лет.
— Идёмте пить чай, у меня печенье еще оставалось. Вкусное, правда! С корицей и медом, — я улизнула на кухню. Просто не знаю, как себя вести. И отказать соседу я не хочу, и согласиться не могу.
Он вышел следом за мной в кухню, огромный, смуглый, черноволосый, безусловно, очень красивый, он занял собой половину моей кухни. Стоит, сверкает глазами, улыбается немного задумчиво, и на его щеках тоже проступил легкий румянец. Неужели этот мужчина может смутиться?
— Дурного только не думайте. Я человек серьезный. Со мной блуда не будет, только семья.
— Я и не думаю, — вновь потупилась я, — садитесь за стол.
— Вы мне лучше немного печенья в горшочек отсыпьте для Сильвии. Я-то сам к сластям не приучен, а доченька очень любит вашу стряпню. Ждет, наверное, гостинчик.
— Да, конечно.
Я, не глядя, схватила с полки горшок и насыпала до самого верху разных сладких фигурок, орешков, печенья. Всего, что попалось мне под руку из готовых украшений для тортов. Сверху уместились два сахарных голубка. Я их аккуратно пристроила, чтоб не поломать крылышки. Пусть малышка порадуется, только б не объелась сластями. Но у нее хороший отец, проследит,
— Голубки — знак любви, — покачал головой он, — Спасибо, соседка.
— Пожалуйста, — все, что я смогла — это скромно кивнуть головой. Сосед вышел из дома, едва поместившись в проеме двери. Какие у него всё-таки широкие плечи! Совсем как у Адриана. Только тот в мой дом вряд ли войдет. Не до того ему будет. У него невеста и статус, зачем ему могут понадобиться чужие дети?
Да, он обещал нас навестить. Но только вряд ли исполнит свое обещание. Моя София наверняка очень расстроится, она так любит гостей. Тем более, дочка ни разу в жизни не видела так близко дракона до вчерашнего дня. Бедные мои дети, как я им потом все объясню? Как расскажу о том, что они принадлежат к роду драконов?
Глупость посоветовал лавочник, нет Адриану до меня никакого дела. Он богат, статен, красив. То, что случилось тогда между нами, для дракона было просто увлечением и не больше. Он уже тогда был помолвлен. Не распалить мне из уголька былого чувства, нечего надеяться. Пламя любви в стылом очаге не разгорится, если огня в нем никогда не было. С этим просто нужно смириться.
Как же я тоскую по нему, по его дыханию, по его огненным глазам, по тем пустым обещаниям, которые он шептал мне. Хоть бы раз, хоть бы только на миг очутиться в его объятиях, вновь услышать, что я любима.
Ненавижу его! Ненавижу за ложь! За то, что предал меня! И ту, другую, свою невесту он тоже предал! Обманщик. Как же мне больно. Видеть его не хочу. Почему он вообще вернулся в столицу?
Столько времени я выискивала его лицо среди других драконов, с какой невиданной жадностью всматривалась в каждого незнакомца, что проезжал мимо на вороном коне. Даже разглядывала морды лошадей на городских коновязях перед тавернами. Искала памятный завиток между карих глаз. В каждой лошади мне чудился его Бусто. Как я тосковала! И ради чего? Чтобы увидеть его, узнать правду об Адриане и навсегда похоронить наше прошлое? Разбить свое сердце? Оно уже никогда не срастётся обратно. Такого предательства никому не прощают.
Наложницей дракона я никогда не стану, даже если предложит. Гордость не даст так с собой поступить. И детям моим такая репутация матери только все будущее испортит. Помог мне Адриан с тем, чтобы устроить моих малышей в школу — и на этом спасибо. Не его это дети, а только мои. Довольно.
Я с великой осторожностью сняла с себя дорогое платье, чтобы не замарать его на кухне. Накинула поверх дорогого белья простое платье, домашнее. И зачем только я купила эти чулки? Какой наивной я была этим утром. Пусть он женится, пусть. Придет день, когда мои дети еще подрастут, я пойду в ратушу. Объявлю о том, что сиятельный Адриан взял меня ложью и жестоким обманом. Пусть его накажут… Нет, не хватит мне злобы так поступить. Разве что ради будущего малышки Софии. Ей нужно принадлежать к роду отца, чтоб потом хорошо выйти замуж. Пусть хотя бы она станет счастливой. С Мареком проще. Но и ему нужен отец, хотя бы одно только его имя.
Я действительно не знаю, как мне правильно поступить. С одной стороны, кажется, что лавочник прав, и мне нужно попытать счастья. С другой стороны, я не знаю, как и когда увижу вновь ненавистного Адриана. Разве что, он сам придет ко мне в дом. Если так, выходит, он что-то почувствовал? Боги связывают любовью души, а не тела. Если он меня действительно любил, значит, и сейчас должен узнать, в этом обличии, и полюбить вновь. Может быть, так. Но сама я ему все равно ни в чем не сознаюсь. Не смогу остаться без своих малышей.
Я быстро вынула миску из шкафа, достала мешочек муки, принесла горшки с маслом. Только бы успеть все испечь! Тесто удалось замешать довольно быстро, духовой шкаф уже разогрет. Осталось только поставить в него формочки с коржами. Душу захлестнул внезапный азарт. Как будет, так будет. Я в любом случае буду счастливой. В конце концов, главный подарок судьбы,
