доброту. — Умоляют у них работать и дальше. Но мне же главное, чтоб тебе сегодня угодить, чтоб тебе всё понравилось.
Ага, пусть мечтает и дальше. Он не сможет принести такую…
— Это что?
Рассматриваю, на чем мой салат разместили, сверху даже пальмочка из зелени торчит. Вообще не на тарелке! Что за наглость?!
— Самая настоящая тарелка из Кубы для тебя, Майя. Видишь ухо? Узнаешь?
— Похоже на вырезанную корку из тыквы, — трогаю так и есть.
— Я знал, что ты оценишь и узнаешь. Это вообще сейчас в тренде. В каждом элитном кафе таких тарелок полно.
Тот случай, что выдумка моя меня же съела.
— И там не хватает ложки, в мой контейнер отправилась, — еще и добавляет, посмеиваясь уже надо мной.
Ах так, ну ладно. Подумаешь, выкрутился. Легкотню просто задала.
— На основное блюдо… — так-так, чем бы с толку сбить Сомова. — Принесите мне, официант, разноцветную пасту по-мексикански. Только проверьте, чтобы было тринадцать цветов. И подайте, как положено, по ритуалу. Мне тогда ооочень понравится.
Количество цветов я называю, вспоминая этажи, куда меня в полет отправил этот летучий прыгун.
В заведениях не более трех стандартных цветов обычно используют для окрашивания макаронных изделий. Сейчас вернется и скажет, чтоб не ждала. На тебе ту, что имеется. Хватит выдумывать, вредина. Я буду с аппетитом уплетать, но сделаю вид, что не нравится, раз не то.
Жду его, жду и дожидаюсь.
Гордей приносит заказ не один, за ним следует дядька, который дует в трубу.
Тарелку ставит не передо мной, а ближе к другому стулу. Вообще ничего разноцветного там. Просто белая паста, сыром притрушена.
— Сеньора, специально для вас повар готовил из тринадцати цветов, — громко объявляет Сомов, а трубач сильнее дует, что аж уши закладывает.
— В смысле? Здесь даже трех цветов нет.
— Есть они, яркие и по-мексикански, — словно дальтоник убеждает в обратном, и садится на свободный стул.
— Где? Покажи хоть один яркий цвет?
— Проявятся в животе, когда проглотишь. Так они не видны, мексиканцы любят шифроваться. Зато ритуал ты весь сможешь увидеть! Играйте, играйте, — говорит музыканту. — А ты рот пошире открывай, — это уже мне.
— Чего?
Подхватывает на вилку спагетти, закручивает и тянется ко мне.
— По ритуалу кормит официант. Ну давай, за меня, за Гордея, за лучшего парня на свете.
— Гум-гум, — в шоке давлюсь своей пастой. — Ты совсем дурак? На нас же люди смотрят!
С соседних столов оборачиваются, вытягивая шеи. Лучше б я его пять раз гоняла за салфетками. Зачем только пробовала в тупик загонять?
— Скажи спасибо, что я не весь ритуал приволок. Там еще бубном надо дать по башке клиенту для аппетита. Но я же знаю, что потом получу от половника.
— Больше не хочууу, — смущаюсь ужасно и рот прикрываю.
— Трубач не уйдет, пока всё не съешь. Это тоже традиция. Сомовы были в Мексике, знаем, как принято, — угрожает и дальше тычет еду ко мне в рот.
Я не знаю, как мы выглядим со стороны. Хорошо, что я себя не вижу, а то бы залезла под стол. До невозможности странно и необычно, что парень меня кормит. Со мной такое в первый раз. С Гордеем столько всего происходит впервые, что мне записывать целой страницы не хватит.
И вот еще одно туда же добавляю:
— Мексиканцы добрые, они любят делиться.
Выхватываю у Гордея вилку и тоже кормлю. Не всё ж мне одной здесь позориться. Продолжаем по очереди тыкать еду. Смеемся, закрываем уши от трубача и в конце друг другу вытираем губы салфетками. Сомов первый напал, если что.
Остаюсь потом одна, и надолго меня не хватает.
Нажимаю на кнопку вызова.
Пока Гордей рядом, есть желание дразнить. Стоит ему пропасть из вида, сразу беспокоюсь и теряю терпение. Не хочется ни еды, ни напитков, ни музыкантов, которые начали петь. Только бы Сомова побыстрее увидеть.
Редкостный наглец, о котором запрещаю себе думать, ворвался в мою жизнь без спроса. Бесит, доводит до нервного тика, веселит, как никто до него.
Последнее свидание закончится, а вместо облегчения… придется отвыкать. И как-то заставлять себя не реагировать, если буду замечать его персону в женской компании. А я же глазастая, точно замечу!
Эх, лучше бы он раньше согласился на Лесю, тогда бы я не вскакивала с места, как сейчас.
Ведь только подумала, как скоро новые подружки накинутся на Сомова. И что? Его уже дергают девушки возле бара.
Хотят моего официанта украсть!
Бегу через зал и слежу. Гордей им о чем-то говорит, а эти разодетые курицы ему глазки строят. Леся бы им ощипала перья, но и я кудахтать не дам.
— Почему нельзя у тебя заказать? — мурлычет Сомову одна из куриц.
Это что ж она такое заказывать собралась, пожирая глазами красавчика? Думает, вывалила декольте, так всё можно?
— Найдите себе другого официанта! — расталкиваю всех. — Этот обслуживает только мой столик. Вам не достанется!
Поворачиваюсь к Гордею. А ему смешно, хохочет вовсю и тянет меня за собой.
— Ничего смешного! Ты же в костюме официанта, вот они и подумали. Я просто помочь хотела, только по-дружески. Не подумай, что лезу…
— Лезь и дальше. Помогать мне избавляться от других девушек, у тебя хорошо получается, — получаю разрешение от довольного Сомова, и оказываюсь к нему крепко прижатой.
— Гордей, — пытаюсь возмутиться, но что-то не выходит как надо.
— Закажи у меня танец, и мы потанцуем. Сегодня твой вечер, Майя. Не буду настаивать, — продолжает он, опаляя дыханием ухо, а я забываю вырываться под действием его хрипловатого голоса.
Эээ… понятно, что в отличие от настоящих официантов, Сомову можно всё.
А мне?
Могу ли я сама захотеть большего на последнем свидании? Зачем, ну зачем? Сама у себя спрашиваю, зная ответ. Всего лишь танец, последний и первый, если не сегодня, то когда…
— Официант, я хочу танцевать, — произношу и с облегчением понимаю, что мне действительно хотелось еще хоть чуточку побыть с ним, так вот рядом.
Гордей только кивает и ведет меня к небольшому танцполу возле музыкантов.
Даже через одежду его руки опаляют мне спину. Вдыхаю такой знакомый аромат, утыкаясь носом в воротник мужской рубашки, а выдыхаю с трудом. Навязчивые мысли, что скоро всё закончится, добавляют горечь в остроту.
Так и должно быть. Леся не
