и обычных стен имелся серьёзный недостаток. В таких условиях ни о каких лунарянах при такой погоде ни шло и речи, как и об уничтожении ледников вблизи острова, ведь их ещё не было.
Конго ночью без предупреждения ушёл в глубокую медитацию и спал крепким сном, не обращая внимания на снег, который постепенно заметал его. В школе бодрствующими остались только мы с Анитой, которая до моего появления просто сидела у входа комнату длительного отдыха, где спали самоцветы, и ожидала конца метели. В этой части школы практически не было на полу снега и было сухо.
Не будучи знакомыми в неформальной обстановке, я решил сразу не морочить ей голову своими идеями и просто составил ей компанию.
Я стал большим поклонником шахмат благодаря Киновари и других самоцветов, и предложил Аните поиграть в эту игру. Сначала она отказывалась и предлагала заняться моими делами, сохраняя маску серьёзности на лице, но вскоре сдалась, когда я расставил все фигуры на доске. Учитывая, что дежурные часто играли в настольные игры и возносили шахматы на особый уровень, я знал, что и Антарктицит не сможет устоять перед этим соблазном. Вменяемой альтернативы у неё всё равно пока не было.
— Играть с учителем непросто, — с ностальгической улыбкой сказала Анита, сосредоточенно рассматривая доску, сидя напротив меня с поджатыми под собой ногами. — Он всегда выигрывает, и даже когда пытается специально проиграть, это заметно. Только полная балбешка не заметит этого. А с остальными удаётся сыграть редко, только если кто-то проснется раньше или если долго сохраняется ясное солнечное небо при сильных морозах. Мне такое встречалось всего несколько раз за всю мою жизнь.
— Борт отзывалась о тебе хорошо. Ты хорошо знакома с ней? — спросил я, передвигая свою фигуру на доске.
— Она учила меня владению мечом в прошлом, когда зимой дежурили обычные самоцветы по сменам вместе с учителем, — спокойным голосом говорила она. — Мои нынешние знания и навыки во многом являются её заслугой. Я рада, что Борт высоко оценивает меня.
— После обучения вы больше не видитесь?
— Мы встречаемся каждую зиму, но… — Анита сделала свой ход. — Нам просто нечего друг другу сказать, как бы странно это не прозвучало. Последние свободные дни я стараюсь провести в библиотеке, где заполняю отчеты или рядом с учителем. У меня практически нет времени на игры с другими. Но иногда всё же получалось посвятить этому занятию даже несколько дней подряд. Например, однажды спустя несколько дней после выхода всех из спячки, на остров обрушился сильный циклон и на время вернул нас в зиму. Тогда я впервые за долгое время провела время вместе с остальными, пока учитель медитировал. Всё равно делать было нечего.
— Значит, в год ты находишься среди остальных не больше пары недель?
— Получается, так, — тихо произнесла Анита, не отрываясь от партии. — А ты, Ребис, получается, был совсем один в подводной крепости более пяти сотен лет, пока она не разрушилась?
— Да, верно, — согласно кивнул я. — Это не самое лучшее время в моей жизни, о котором я не люблю вспоминать, но оно принесло мне много полезного опыта. Теперь у меня полно энергии и мотивации использовать полученные знания, чтобы упростить жизнь для всех вас.
— Это связано с твоими экспериментами, о которых говорил учитель?
— Да, у меня есть несколько идей, но я пока ограничен в материалах и возможностях, поэтому буду экспериментировать с имеющимися вещами. У меня уже есть одна интересная идея.
— О, и какая же? — спросила Анита, приподняв бровь.
— До наступления зимы я успел поучаствовать в нескольких сражениях против лунарян и находил в них определенные недостатки, от которых хочу избавиться. Не знаю, насколько эффективным это получится, но возможно, это даст нам преимущество перед врагом и вероятность похищения на луну сократится в разы.
— Твои слова интригуют, но что ты предлагаешь?
— Это пока только идеи, но… — я поднял взгляд на Аниту. — Я хочу создать дальнобойное оружие, способное эффективно справляться с лунарянами…
Глава 16
Зима (III/III)
* * *
Я недооценил зиму.
Ранее я считал, что имею ясное представление о этом времени года благодаря различным источникам, но оказался наивен. Резкое похолодание стало для меня настоящим открытием. Хотя я не имею термометра, по ощущениям температура опустилась ниже пятидесяти градусов по Цельсию всего за первую неделю зимы. Это начало сказываться на моём самочувствии. Тело становилось тяжелее, каждое движение требовало больше усилий, а порой я ко всему прочему ощущал забытое чувство сонливости. Из-за этого пришлось внести изменения в рабочий график и уделять пару часов сну каждый день. Я не хотел игнорировать и копить усталость, которая могла негативно сказаться на работе.
Хотя я бессмертное существо и времени у меня предостаточно, я всё же стремился провести свою первую зиму максимально продуктивно. Поэтому я разделил свою работу: днём я занимался работой с деревом, пытаясь создать новое оружие и другие вещицы, а ночью проводил время в библиотеке, погружаясь в книги. Это стало основой моего обычного зимнего дня, которая иногда меняется или разбавляется другими делами.
Например, я со всей ответственностью продолжаю выполнять обещание, данное Рутил. Каждую ночь перед сном я тщательно откалываю куски философского камня. Под воздействием отрицательных температур красный минерал становится хрупче, и инструменты, которые заранее заготовила Обсидиан, ломаются реже, чем обычно. Возможно, благодаря этому я смогу растянуть запасы инструментов до конца зимы и добыть достаточно материала для оживления Падпараджи, которая до сих пор покоится в закрытом ящике в медпункте.
Но особое место среди «других дел» занимало патрулирование с Анитой. В отличие от обычных патрулей, мы сражались исключительно с ледниками на побережье, что представляло собой серьезную проблему. Изначально я не понимал, зачем нам ломать ледники у острова. Слова Антарктицит о громком шуме, который будит остальных самоцветов, не вызывали у меня серьезного восприятия. Ну, шумит что-то вдали, и что? Однако, когда ледники начали трескаться и двигаться, я изменил своё мнение. Звук был громким, противным и проникал даже вглубь школы, вызывая боль и дезориентацию. У других самоцветов этот звук лишь вызывал головную боль, которая доставляла дискомфорт. У меня же ощущения были похожи на те, которые вызывала музыка лунарян, только в облегчённой форме. Этот факт невольно подтвердил догадки, что моё тело было особенно чувствительно к различным звукам, а не только
