на работе. Мама не любит запах табака, но отец после всего, во что она его втянула, имеет на это право. Работать стало тяжелее, работа у отца нервная. Пока мама воспитывает будущего светилу науки, хотя показатели у меня чуть выше среднего в потоке, батя ломает спину и жжёт нервы. Итак, мать спуску никому не даёт. Только в мастерской у отца я могу забыть об этом и немного подзаработать. Сегодня отец решил, что нам нужен разговор.
— Садись, Захар, — командует отец, и я сажусь к нему целой стороной лица.
— Можешь не скрывать от меня, это мать тебя не рассматривает. Обо мне такого не скажешь, я хорошо вижу человека, который подрался. Может, скажешь кто это тебя так? Каковы причины? Девочка?
Я хмыкаю издевательски и кривлю свои губы. Порез болит, но я молчу. Не первый раз больно после драки.
— Нет, отец. Девочки тут не причем. Я слишком приличный, чтобы на меня заглядываться.
— Глупости. Тогда из-за чего подрались?
— А ты не догадываешься? В моей школе благодаря матери меня только что не директор с классной не ненавидят.
— Да, мама чрезмерно печется о нашем имени и постоянно в школе наводит порядки.
— Ага. На олимпиады постоянно отправляет. На разные конкурсы, не удивлюсь, она и за место призовое платит судьям.
— Ерунда, ты достаточно умён, чтобы самому это получить, — выдыхает очередную порцию яда отец.
— Ты бы лучше о своём здоровье позаботился, бать, весь жёлтый.
— Так, печень барахлит. Выпью таблеточку, полегчает, но мы уходим от темы. Кто, Захар?
— Ребята в школе.
— Значит, в школе. Ребята? — делает драматические паузы со скепсисом в голосе.
— Зря я сказал, — сразу иду на попятную и поднимаюсь.
— Сядь! — отрезает отец, заметно меняя отношение. — Нет причин тебе не верить. Ты устроился на подработку ко мне в мастерскую, катавасия с телефонами. Так?
Я стою и молчу некоторое время, оценивая, насколько могу ему доверить это, когда привык тянуть это сам.
— Последний год точно. Сначала отдавал немного, потом стали требовать, затем и до драк дошло.
— Зачем давал?
— А попросили бы очень, ты бы не дал человеку в нужде? — замечаю я, смотря на отца, в пальцах которого тлела сигарета.
Отец кивает своим мыслям, а потом поднимает свои большие глаза.
— Тебе нужна помощь?
— А что ты можешь? Придти и в школу нажаловаться?
— Нет. Я поговорю с их родителями.
— Это глупо, — смеюсь я, рискуя растрескать корку пореза на губе.
— Отчего ты взял что глупо?
— Со всеми пятью? — снисходительно спрашиваю отца.
— Их пятеро на тебя одного? — хмурится отец.
— Да. Что если так? Как поступишь? Позвонишь и пожуришь? Ты думаешь, они у меня вымогают от скуки? Нет, у всех свои сложности. А мне ничего не будет, я же обласканный…
— Не всё могут решить кулаки.
— Да, решает количество нападающих, — подхватываю я. — Чем их больше, тем увереннее они чувствуют себя. Последний класс, отец, полгода отучиться, отстоять и свободен, — улыбаюсь собственным мыслям.
Папа качает головой, тушит окурок в пепельнице, что видна среди кучи бумаг.
— Сын, ты не один. Не один. И я не намерен ждать, пока само не рассосётся, — встаёт отец, и я ощущаю, что я не один.
Батя за шею притягивает к себе так, что наши лбы соприкасаются. — Я за тебя и маму любому ноги и руки вырву. Всегда приходи ко мне и я буду на твоей стороне.
Наши дни
Вася не отходит от нас ни на шаг. На втором этаже ресторанный дворик, и мы идем в итальянский ресторанчик с панорамой на парковку торгового центра. В самом ресторане в такое время несколько белых воротничков, мамаша с двумя детьми и, видимо, подружкой. Цвета были в гамме флага страны. Преобладание зеленого и белого, изредка красные акценты в виде цветов в кадках и барной стойки, где стояли администратор и официанты.
— Добрый день, где желаете расположиться? — говорит девушка в белой рубашке и длинном, до колен, черном фартуке.
— У окна, пожалуйста, — отвечаю я и мы втроём проходим за официанткой следом.
Мак молчит, лишь осматривается, дивясь атмосфере и особенно черным круглым лампам на потолке, что свисают на черных проводах. — Вещи можете повесить здесь у вашего столика, — девушка указывает на высокую вешалку рядом с имитацией пальмы.
Мы следуем её совету и размещаем одежду на вешалке. Я поправляю одежду на сыне, поправляю прическу.
— Надо тебя подстричь, Мак. Волосы скоро глаза скроют, — говорю я и веду его за столик.
Мы садимся, и официант кладет красивые пластиковые меню.
— Напитки желаете, пока делаете заказ?
— Что скажете? Так уж быть, я угощаю, — милостиво замечаю я.
Вася качает головой, но при официанте ничего не говорит. По-моему, он считает это всё моей блажью или «шизой». Как человек, привыкший видеть мне подобных в «Эгоисте», хотя вряд ли многие местные были такого уровня, как я или Арт, но, возможно, его скучные светло-голубые глаза видели многое из того, о чём молчат. Не зря той ночью он не поверил в мой фарс и начал всё перепроверять. Можно позавидовать преданности знакомых моей балеРинки.
— Принесите два кофе с молоком, сахар принесите, но в кофе не добавляйте. Пацану принесите сок. Какой ты хочешь, Мак?
— А можно молочный коктейль? — спрашивает сын робко.
— Конечно. Сделаете ему? — обращаюсь к улыбчивой работнице общепита.
— Да, конечно, клубничный, шоколадный и ванильный, — перечисляет девушка, держа блокнотик.
— Клубничный! — поднимает обе руки вверх сын.
— Да, давайте. Вы нам приготовите вкусных бифштексов? Картошку фри? — я посмотрел на всех троих. — Никто не против?
Мой сын активно закивал, что не откажется от вкусной еды. Вася сурово посмотрел на меня, сложив руки в замке.
— Я бы предпочел пасту, — сказал он совершенно обыденно и бесцветно.
— Вот этому скучному мужику пасту. А нам на выбор к картошке пару-тройку ваших фирменных соусов, — подмигнул девушке, которая активно писала в свой блокнотик за нами.
— Это всё?
— Десерт, — задумался я.
— Хочу мороженое! — снова подал голос Мак.
— У нас отличное итальянское мороженое со вкусом манго, бубль-гум, ореховое и чистый пломбир, — говорит девушка.
— Бубль-гум! — хихикает сын.
— Окей, парень, — взъерошил Макару волосы, на что сын активно зачесал переносицу.
Девушка перечислила наш заказ и удалилась.
— Я отойду позвонить. Оставайтесь здесь, — говорит безопасник и с лучшим своим суровым лицом уходит в направлении входа в кафе. Пока его нет, я смотрю на пацана.
— Мак, а у тебя мобильный есть? — спрашиваю я.
— Не-а, он дорого стоит. Мама считает, что мне ещё рано. Но многие ребята носят мобильные в садик, — грустно отмечает сын.
— Давай купим. Будем всегда
