ива.
Девочка листала старые, кое-где совсем потрепанные временем издания с полным воодушевлением. Вскоре ей стала известна и история появления «шабаша». Она гласила, что давным-давно, в те времена, когда князь Владимир еще не принес на Древнюю Русь православие, царило на наших землях язычество и поклонение сразу нескольким Богам. Не чурались и жестоких жертвоприношений. Собирались ведьмы и колдуны в открытую, никого не боясь. Но с приходом на землю русскую новой религии, начались гонения всех неугодных и несогласных. Тогда же все собрания ведьм стали тайными. Выбиралась для этого преимущественно ночь полнолуния, а место должно было быть далеким, глухим и, естественно, безлюдным.
Да вот вскоре совсем надоело им однообразие этих встреч. Ни пляски, ни вкусные яства с крепкими винами, ни открытые врата в мир потусторонний не могли развлечь уже совсем загнанных в угол ведьм и магов.
Так и придумали они игру, названную в честь своих сборищ. Играли на метлах, вместо мячей использовали головы диких животных, а победившая команда забирала аспида у проигравшей стороны и часто приносила его в жертву, сжигая заживо, от чего они практически вымерли.
До наших дней игра дошла со значительными изменениями. Аспидов чтят, и даже есть отдельный заповедник для змеев с куриными лапами и клювом. Играть на коврах-самолетах стали относительно недавно. Сначала играли на метлах, потом в ступах, а чуть позже известный миру простецов художник В. М. Васнецов, написавший одноименную картину, дал одному смекалистому изобретателю новый повод поколдовать над ковром. Да заколдовал его так, что ни дождь, ни снег не могли испортить летающие свойства ковра. Однако имя изобретателя неизвестно, остались только записи без подписей автора.
— Интересно, — подумала Мирослава, — является ли их Васнецов прямым потомком художника или это просто совпадение?
Так маги и пересели с неудобных метел на мягкие ковры. Отрубленные головешки заменили на мячи, определили правила и разработали технику безопасности для возможности играть в «шабаш» школьникам.
— Привет, — кто-то поздоровался, и Мирослава вздрогнула, подпрыгнув на стуле. Перед ней стоял парень с первого курса, судя по одному дубовому листу на светло-сером школьном мундире, а учился он в общине хорса. — Прости, не хотел тебя напугать.
— Да ничего, просто неожиданно, обычно здесь очень тихо, — отозвалась яриловка и тут же опомнилась: — Ой, привет!
Парень замялся, словно не зная, что ему дальше делать.
— Тебя, кажется, Мирослава зовут? Мирослава Морозова? — девочка кивнула в ответ.
— Да ты садись, неудобно на тебя снизу вверх смотреть, — она улыбнулась и стала наблюдать, как он бесшумно отодвинул стул и сел рядом.
— Я — Иван Третьяков, община хорса, — представился парень, разворачиваясь к ней полубоком и протягивая новой приятельнице руку. Она пожала ее в ответ.
— Да, помню, отличный квас получился, — кивнула девочка, и парень улыбнулся. Его темно-каштановые гладкие, без единой волны волосы были аккуратно уложены по пробору, лишь одна прядь постоянно падала на лоб. Черты лица были мягкими, карие глаза, словно блюдца, внимательно смотрели на окружающий мир. Улыбался он широко, даже как-то заразительно. Зубы у него были белыми и ровными, Мирослава это заметила в процессе разговора и даже немного позавидовала, ведь один ее «клык» слегка выбивался из ряда.
— Что читаешь? — спросил Ваня, одним движением откинув челку, и Мирослава показала ему обложку книги «Повести бытия Ведограда». Парень кивнул, не переставая улыбаться. — Слышал, тебя взяли в команду?
Яриловка утвердительно кивнула, неловко придвинув к себе ближе книгу, чтобы чем-то занять руки.
— Да, варягом. А ты играешь?
Он кивнул.
— Придется нам с тобой столкнуться в равном бою.
— Ты тоже варяг? Воу, ну что, игра все покажет. Хотя я, по правде говоря, играю неважно, — призналась девочка, все же улыбнувшись, не размыкая губ.
— Я тоже, поэтому первогодки и не играют со старшими курсами, будут отдельные соревнования. У нас мало опыта, как ни крути, — вздохнул Третьяков и задумался. Его темные брови слегка сдвинулись к переносице. — Если честно, я думал, что в команде окажется Полоцкий. Не знаешь, почему он не участвовал в отборе?
Мирослава покачала головой. Ей не хватало общения с Яромиром, но она никогда не выпытывала истинные причины его нежелания играть. По жизни не имела такой привычки — лезть в душу тогда, когда ее об этом не просили. Так и друг никогда ничего не рассказывал.
— Странно, он отлично летает.
— Вы знакомы с ним?
Ваня пожал плечами, посмотрев на высокий книжный стеллаж, стоявший перед ними словно стена.
— Наши семьи имеют некоторое влияние на ведьмаговское сообщество за счет своей истории, поэтому мы часто пересекались у кого-нибудь дома в общих компаниях, будучи еще детьми.
Мирослава нахмурилась и рефлекторно прижала несчастную книгу в тканевой обложке ближе к себе.
— А из каких вы семей? Ну, имею ввиду… я просто… мало знаю обо всем этом, — она покрутила пальцем в воздухе, имея ввиду всю Магическую народную империю.
— Ничего страшного, еще все узнаешь, — Иван задумался на мгновение, а потом показал пальцем себе в грудь. Отчего-то Мирославе показалось, что он пытается перед ней «красоваться». Он и правда был очень симпатичным, хотя как и все подростки был долговязым, двигался дергано, будто не успевал за своим быстро растущим телом. — Например, моя семья является выходцами из купеческой династии. Бывала в Третьяковской галерее?
Мирослава кивнула, вспоминая экскурсию, на которую ездил ее класс из гимназии.
— Вот это дело рук моих однофамильцев, а не моей родни, — весело улыбнулся Ваня, прямо глядя на открывшую в удивлении рот девочку. Мирослава заморгала, тоже улыбнувшись и поняв, что он шутит. — Но, надо отметить, что те самые Третьяковы рисовали так, что от оригинала было не отличить, а еще они умели оживлять картины. Простаки этого не замечают, но когда на картину смотрит ведьмаг — он видит целый мини-сюжет, — рассказал Ваня и почесал острый подбородок, при этом открыто глядя на свою собеседницу.
Мирослава вдруг осознала, что когда была в «Третьяковке» вместе с классом на экскурсии, то не придала большого значения тому, что картины двигались. Словно, так и было надо, а говорить об этом кому-то ей и в голову не пришло. Может, это защитные от разглашения тайны чары?
— А мои предки издавна торговали какими-то медзнахарскими зельями, на этом и сколотили состояние.
— А что же Полоцкие? — задала она не менее интересующий ее вопрос, а Иван пару раз стукнул пальцами по столешнице стола.
— Не уверен, что это я должен рассказывать, если он сам тебе не рассказал. Мне казалось, что вы, вроде как, дружите. Или нет?
Девочка задумалась.
— Ну да… Но я ему тоже про семью не
