городе, когда тело Жоффруа везли через главную площадь. Она смотрела на него и рыдала. Я хотела помочь. Лор давно работала на Филиппа и всегда была к нам добра, поэтому я предложила проводить ее домой. Но только мы переступили порог ее дома, она накинулась на меня, называя ведьмой. Она словно сошла с ума. Сказала, что все из-за меня, что я сломала ей жизнь, что если бы не я, то Филипп дал бы ей денег, она уехала и увиделась бы с мальчиком. Она помыла бы его еще раз в горячей воде с лавандовым мылом…
– Так она знала, что Жоффруа – ее сын? – спросил Люсьен. – Знала и столкнула его с моста?!
– Наверное, нет, иначе зачем ей так горько его оплакивать? Я помню, какие у нее были безумные глаза, когда она бросила в меня этой книгой. Дело в этом «Путешествии в центр Земли». Может, она взяла книгу у Филиппа, когда приходила сюда?
– В библиотеке все книги на месте, видите? В ряду книг нет пропусков, – Ленуар подошел к книжному шкафу и погладил корешки томов «Популярной библиотеки». – Филипп де Фижак подарил ей книгу раньше.
– Выходит, прачка убила Филиппа из-за этой книги? Или из-за денег? – спросил сержант полиции.
– Книга была завернута в тряпицу, но перемазана сажей. Значит, книгу ей дал мальчик, так она и узнала, что это был ее сын. Только поздно узнала. А накануне свадьбы прачка пришла к Филиппу за деньгами и потребовала сумму, которая превосходила обычную пенсию, которую выплачивал мсье ей на сына. Лор боялась, что из-за вас, Мари-Анн, Филипп больше не будет ее обеспечивать. И когда мсье отказался дать ей запрашиваемую сумму денег, Лор его убила, ударив по голове канделябром, парным к тому, который забрал маленький савояр, – продолжал Ленуар.
– Держу пари, что руки у нее от стирки были сильнее, чем у дяди! – перебил Люсьен.
– Это бы меня не удивило. Когда Филипп попытался ее удерживать, – Ленуар показал жестами, как все происходило, – Лор порезала руку о подставку канделябра, но потом ударила твоего дядю еще раз, и уже этот удар оказался смертельным.
Все снова замолчали.
– Что ж, так даже лучше… – прошептала Мари-Анн.
– Что ты такое говоришь? – спросил Люсьен.
– Я говорю, что если бы я вышла замуж за твоего дядю, то получается, что я вышла бы замуж за отца ребенка своей сестры. Теперь понятно, почему Фанни всегда была против нашего брака…
– А кому теперь достанется замок, Люсьен? – спросил Ленуар.
– Моему отцу, – развел руками тот.
– Тогда предлагаю отметить это дело бутылкой «Сент-Эмильона» пятилетней выдержки!
Мари-Анн улыбнулась молодому банкиру, встала и распахнула шторы. Кабинет залили лучи бледного ноябрьского солнца.
Янина Корбут
Эффи – истребительница банкиров
Конечно, вы не знаете, но моя мама в молодости была замужем за фокусником и работала дрессировщицей змей в цирке. А потом ее прокляли соседи-колдуны за то, что она дружила с цыганами. Звучит как завязка романа Виктора Гюго, но это всего лишь моя обычная жизнь, со всеми ее выкрутасами.
Привет. Меня зовут Эвфалия. Сокращенно – Эффи. Истребительница банкиров.
* * *
Я выкупила три места в купе в полной надежде, что четвертую верхнюю полку никто не захочет брать. Сейчас весна, время не совсем отпускное. И поезд на юг, по идее, должен пустовать.
Когда мы уже тронулись, я облегченно выдохнула и всей душой захотела кофе. Наверное, проводница почувствовала мой порыв, потому что сразу же постучала.
Я улыбнулась своей вечной подружке Фортуне, крикнула: «Открыто», и вот тогда дверь, натужно застонав, отъехала.
На пороге стоял мужчина со спортивной сумкой. Курчавые темные волосы, густые брови, квадратный подбородок, синяя ветровка и джинсы.
– Вы ошиблись, тут все занято, – поспешила выпалить я, но этот наглый тип уже втаскивал свой багаж. И снимал ветровку, пытаясь отдышаться. Я уловила терпкий древесный аромат его парфюма.
– Да нет, ошибка исключена, – заявил незнакомец. – Я буду сверху.
– Экий вы шустрый.
– Шустрый не шустрый, а вскочил в последний вагон. Такси в пробке застряло. Думал, уже все…
Утерев выступивший на лбу пот тыльной стороной ладони, мужчина плюхнулся на сиденье.
– Да уж, – процедила я, искренне желая ему провалиться. Или остаться в том такси, что застряло в пробке. Ехала бы себе сейчас одна, предвкушая славную охоту. А теперь придется делить купе с этим типом. Вдруг он храпит? Или достанет из чемодана вареные яйца?
– Будем знакомы, я Тимофей, – заявил мой попутчик, протягивая руку, которой только что утирался.
– Очень приятно, – выдавила я, всем своим видом давая понять – приятного мало. И протянутую руку проигнорировала.
Видимо, Тимофей был не из обидчивых, потому что продолжил беседу вопросом:
– А вы?
– Что?
– Вас как зовут?
– Ну… как… – замялась я. Этот вопрос всю жизнь ставил меня в неловкое положение.
Эх, была не была…
– Эффи. Меня зовут Эффи.
– Ничего себе! – присвистнул наглец. – Первый раз слышу. Полное имя как? Эффиопия?
– Эвфалия.
На его лице явственно читалось сочувствие. Мол, вот тебя угораздило. Будто мы в ответе за то, как нас назвали.
Я фыркнула, но Тимофея снова ничего не смутило, и он продолжил чесать языком.
Уже через десять минут я знала, что он с трудом выбил себе у начальства неделю отпуска и едем мы в один город. А когда оказалось, что гостиницу Тимофей пока не выбрал, я предпочла промолчать о своей. Еще решит, что я подходящий вариант для необременительного курортного романа, да и увяжется следом.
– Остановлюсь у родни, – неопределенно заявила я и собралась идти за кофе. Но попутчик опередил мои желания и метнулся к проводнику.
Выглянув, я констатировала, что он встал в очередь из трех человек, и у меня есть несколько минут.
За это время я быстро изучила содержимое его чемодана. Не подумайте ничего такого, но я в жизни всякое видала. А вдруг он маньяк или профессиональный вор? И пока я буду ночью сладко посапывать, оставит меня без золотых украшений и кошелька.
Не знаю, что я надеялась увидеть там, в сумке. То ли черный чулок с прорезями для глаз, то ли плетку БДСМ, то ли пистолет с глушителем. Но мама научила меня всегда быть начеку, и я была.
Ничего примечательного в сумке я не нашла: кое-какая одежда, под ней – кожаный портфель, с таким обычно ходят владельцы ноутбуков, обувь в пакете, в боковом кармане – новый детектив в мягкой обложке.
Жестом фокусника (все-таки отчим перед тем, как кануть в небытие с нашими серебряными ложечками, чему-то да научил)
