я последовала за Димой, он зашел в дальнюю комнату, и мы остались вдвоем в полнейшей тишине, где даже воздух сделался колючим.
– Мне помочь тебе что-то найти? – я первой, не выдержав, разорвала молчание. Да и там, на кухне, остался Витя, и мне хотелось поскорее вернуться к нему.
– Ты серьезно, Романова? – Димка повернулся ко мне, его взгляд стал вновь теплым, наполненным заботой и чем-то родным, словно мы были настоящей семьей.
– Ты его совсем не знаешь…
– Не спорю, – Люков усмехнулся, затем подошел к цветку, что стоял на полу. Он коснулся пальцами зеленого пышного листа, медленно скользя подушечками пальцев по поверхности. – Только люди не меняются. Хочешь в очередной раз упасть и разбить колени? Было мало?
– Я не уверена, что идя по одной и той же дороге, человек обязательно должен споткнуться об один и тот же камень.
– Рит, да пойми же ты… – Димка повернулся ко мне, в его взгляде читалось, что будущее предсказуемо, что все эти красивые фразы придумали для очередных отговорок.
– Знаешь, зачем Витя приехал? Он хотел спросить о тебе. Никаких поспешных надуманных выводов, в этот раз все иначе, мы… – я пыталась подобрать правильные слова, пыталась передать те ощущения, которые испытывала сейчас. Они однозначно отличались, и именно они заставляли поверить в то прекрасное, что возможно создать. – Мы выросли, Дим. Мы можем сказать друг другу все, понимаешь?
– Понимаю, – он вздохнул и подошел ко мне. Положил руки на мои плечи, тепло улыбнувшись. – Даже если я считаю его отменным говнюком, я все равно буду на твоей стороне. Не забывай об этом, ладно?
– Спасибо, Дим, – прошептала я, в глазах защипало, но сейчас не время становиться плаксой. Впереди был серьезный разговор, предсказать исход которого я не могла. И от этого было не менее страшно.
– Я поехал, у меня дела. Пошли, закроешь за мной дверь.
Димка взял с тумбочки кожаный ежедневник, подарок какой-то важной шишки. Это был не простой блокнот, а дизайнерская вещь, сделанная под заказ из крокодиловой кожи. Я не знала, кто его подарил, но эта вещь однозначно была важной для Люкова. Он практически никогда не оставлял блокнот дома. А однажды, когда я случайно обнаружила ежедневник и попыталась заглянуть внутрь, Димка выхватил его у меня из рук и довольно строго попросил не лезть в чужие дела.
Я не стала особо вдаваться в подробности, тем более прекрасно знала о том, что работа моего близкого друга связана далеко не с законными делами. Видимо, сегодня был один из тех дней, когда кому-то потребовалась та самая нелегальная услуга, иначе вряд ли бы Люков примчался так неожиданно домой посреди дня.
Мы вышли в коридор, я выждала безумно долгих пять минут, пока Дима обувался и поправлял шапку на голове. Затем он еще раз на прощанье мне улыбнулся и закрыл за собой дверь, оставив витать в воздухе мои страхи.
Если честно, я и представить не могла, с какой стороны подступиться к разговору с Витей, что нужно сказать в первую очередь, а что во вторую. Должна ли я оправдываться или говорить твердо и уверенно, словно ничего ужасного не произошло?! Жаль, не у кого было спросить совета. Порой жизнь заводит нас в тупик, и в какую сторону ты бы не посмотрел, не можешь понять, где находится выход.
Сделав глубокий вдох, я провела по халатику ладонями, они отчего-то сделались влажными. Ждать больше не имело смысла, поэтому я молча вернулась на кухню и подошла к Шестакову, остановившись напротив него.
– Все… нормально? – спросил он довольно сухо. Витя поднял голову и посмотрел на меня снизу вверх, на его лице читалась тысяча вопросов.
– Я… если ты позволишь, я бы хотела тебе все рассказать.
– Было бы неплохо, если бы ты все рассказала.
Глава 31 - Рита
И я рассказала все, как есть, без утайки. Начиная с той самой встречи, когда Наташка меня предала, а Дима не прошел мимо. Мне хотелось передать Вите, насколько этот человек стал близок, что он, по сути, – семья. Я подбирала слова, следила за выражением лица Шестакова, оно у него частенько менялось. Особенно на фразе «мы живем вместе с Димой». Тут Витя даже поднялся и подошел к окну, словно никак не мог поверить в услышанное.
Он стоял ко мне спиной, и я до дрожи в коленях боялась возможной холодности, что теперь повисла на кухне. Казалось, сама зима вошла в квартиру и устроила здесь снежное царство. Однако я терпеливо ждала реакции Шестакова и продолжала рассказывать историю своей жизни. Мы должны быть честны друг с другом, только это и придавало сил не замолкать, поверить, что я поступаю правильно.
Когда рассказ мой подошел к концу, я замерла, затаив дыхание.
– Это… все? – спросил Витя, поворачиваясь ко мне лицом. В ответ я кивнула и принялась ждать вердикта. Наверное, так не ждут обвиняемые в зале суда, как ждала я, вглядываясь в глаза парня напротив. Прямо сейчас мы можем навсегда разорвать красную нить судьбы. Прямо сейчас мир под моими ногами может дать глубокую трещину, или же в очередной раз я провалюсь в бездну, из которой практически невозможно выкарабкаться, когда открываешь перед кем-то сердце.
Говорить правду всегда страшно. Она ведь не похожа на сладкую вату на палочке, которая вызывает улыбку и дикий восторг. Порой, правда ранит, а порой и заставляет совершать безрассудные поступки. Но мне искренне хотелось, чтобы сегодня правда стала первым шагом по новой дороге, шагом к дому под названием «счастье».
– Я, если честно, – вздохнул Витя и вновь сел на стул, склонив голову, – немного в шоке. Сначала твой отец, теперь этот… друг из трущоб.
– Витя, пойми, он помог мне вырваться из клетки. Если бы не он, я бы… наверное…
– Я понимаю, он молодец, и все дела, – говорил Шестаков. Голос его звучал немного растерянно. – Но знаешь, меня убивает другое.
– Что? – прошептала, облокачиваясь поясницей о кухонную столешницу.
– Какому-то незнакомому человеку ты раскрыла душу, а мне… – он замолчал, затем провел ладонью по лицу. – Мне ты ничего не говорила. Почему он, а не… я?
– Я ведь тебе уже говорила, мне не хотелось омрачать нашу сказку моим отцом и его выходками. Да и как? Мне было элементарно
