случай – то, что случилось с Наташей. Или направленное зло. Можно хотя бы это узнать?
– Несчастный случай, – начал Владимир, – это телесное увечье, случившееся без желания как со стороны пострадавшего, так и причин, вызвавших его…
– Кого? – спросила Ира.
– Несчастного случая, – испуганно ответил сенс, справедливо полагая, что сейчас от него потребуют детализации.
– Владимир хочет сказать, – пояснила Лариса, – что есть множество пограничных случаев.
– Хорошо, – сказала я, – давайте так поставим вопрос: как вы думаете? Вот лично вы, Лариса?
– Есть только напряженный Марс. Но тут надо смотреть натальную карту водителя, который совершил аварию. А его данных у нас нет.
– А я считаю, что ничего случайного вообще в мире не происходит! – воскликнул Владимир. – Все продиктовано – либо поведением жертвы, либо кармическими законами!
И он обвел нас безумным взглядом. Боже! Сейчас в лягушек превратил бы, была бы его воля, за то, что недоверчиво относимся к его умозаключениям.
Я смотрела на Ларису и думала о земле, так легко полученной ею. Была ли это вся правда? Самый ли это большой грех, который Верещагина смогла припомнить за собой?
Ирка все еще пыталась выжать информацию из Верещагиной и сенса. Сенс снова и снова водил руками над фото, Верещагина всматривалась в экран компьютера. Не то что я не доверяла магии, чарам астрологии и экстрасенсорике. Я им доверяла. Но, если честно, не могла перевести их язык на человеческий. Не владела я их языком – слишком образным и абстрактным. Может быть, Ирина овладеет?
Пора было мчаться на концерт Поли. Успела расцеловать подругу перед концертом, пожелать ей удачи и успеха. Конечно, в гримерке важно восседал Коростылев номер один, поедал глазами звезду эстрады, причмокивал губами, периодически тянул свои ручонки к вожделенному телу певицы. Певице, похоже, это нравилось. Вообще, когда человек в романе – ему нравятся совершенно необъяснимые для сторонних наблюдателей вещи. Или – не вещи. Чувства.
Наконец Поли пошла на сцену, мы с Коростылевым спустились в зал. Я ерзала. Коростылев приник всем сердцем к пению Поли. Я тоже попыталась сосредоточиться. Хотя в голове крутилась не музыка, а сценарий допроса: как бы половчее выведать у Коростылева номер один о Коростылеве номер два. Пораженческая мысль настигла меня на бурных аплодисментах. Поли взяла последнюю ноту песни, а меня вдруг осенило: что если Коростылев действительно не знаком с Наташкиным Коростылевым? Что если мы идем, то есть я лично иду по ложному пути? (В последнее время это часто случается.) Что если мне показалось, что Коростылев как-то по-особенному отреагировал на Коростылева-Воронова?
Аплодисменты прервались новой песней. Зал затих, затаив дыхание. Я отогнала тлетворные думки: эдак я никогда и ничего не узнаю, если буду сомневаться без передышки. Идти напролом! Единственный выход.
Зал затихал в восторге и взрывался восторгом. Поли любили. Коростылев надувался гордостью за возлюбленную, пламенел щеками. Поли спела аж три песни на бис, ее не отпускали снова и снова. Коростылев побежал с букетищем на сцену. Долго тряс руку певицы. Вот жалко, что не было слышно, что он ей такое говорил. Потом и я прискакала с подношением цветов. Зал рвал на себе тельняшку и требовал продолжения. Поли опять и опять пела.
Но все когда-нибудь кончается.
Уже в гримерке шампанское полилось рекой. И было что праздновать! Успех – ошеломляющий. Поли, скромно потупившись, принимала заслуженные поздравления. А я, гонимая жаждой вызнать у Коростылева хоть что-нибудь про Коростылева-Воронова, все ближе пододвигалась к своей коварной цели. Решила: не буду больше тыкать фото Воронова. Зайду с другой карты.
Как учила Верещагина (то есть она меня этому не учила – я сама у нее научилась), обозначала знаковые моменты жизни Коростылева номер два: рыба, Сахалин, армия… Говорила, например: «Как рыбки хочется! Настоящей красной, сахалинской. Вы в армии служили?» Коростылев все больше и больше мрачнел. Наверное, я перемудрила.
Перевела разговор на предстоящий сегодня банкет. Валерик обрадовался, как дитя. Значит, я все-таки в точку попала. Как бы подробнее разведать про его биографию? Ну да. В Муроме-то он как на ладони. Отошла от стола. Позвонила Марине Евстафьевой – журналистке из Мурома. Так и есть! Служил Валерий Коростылев номер один на Сахалине. И примерно в одно время с Наташкиным Коростылевым. Не могли они не быть знакомы. Точно знакомы! Но что их связывает? Какие отношения? Коростылев ни в какую не хочет признаваться, что знает Коростылева-два. Почему? Это смешно и глупо. Это легко устанавливается – что они знакомы.
Может, женой Валерика шантажнуть?
Когда мы уже переместились из гримерки в ресторан – решилась. Не стала усложнять вопрос. По-простому спросила млевшего подле Поли Валерика:
– Как семья? Жена? Дети?
Поли сделала вид, что не услышала. Зато Валерик вспыхнул, как маков цвет, схватил меня за руку и поволок в дальний угол.
– Что ты хочешь от меня, – злобно шипел, – что ты до меня докапываешься?
– Скажи просто, что тебя связывает с Коростылевым-Вороновым, – так же злобно проблеяла я, – и все.
Тут же перед моим носом возник кулак Валерика, сложенный в выразительную фигу.
– Но почему? – возмутилась я.
– Потому! – ответ был исчерпывающий.
– Сознайся по-хорошему! – крикнула я уходящей спине.
Хотела же быть тоньше, изящнее, деликатнее! А всего лишь надо было сделать вид, что я не понимаю, о чем говорит Валерик и что означает его фига, так однозначно продемонстрированная мне! Поддалась на провокацию, не смогла оставаться леди. Черт, черт, черт!
Я ушла по-английски. Пусть себе мучается этот Коростылев со своей фигой! То, что он будет мучиться вопросом – зачем мне нужен Воронов-Коростылев, я не сомневалась.
Приехала домой.
У самой двери меня ждали две таксы. И на почтительном расстоянии, в отдалении сидела Одя. Таксы не подпускали к своему верноподданническому ожиданию кошку.
Василий встретил меня безрадостным вопросом:
– Опять мозговой штурм?
– Он! – согласилась я.
И мне опять не удалось поговорить с Васей о его бывшей. Но ничего! Все еще впереди! Всех выведем на чистую воду!
Глава 12
Утром у всех было хорошее настроение – и у меня, и у Василия, и у зверья. Звери носились как угорелые друг за дружкой. Неизменно побеждала Одя. Она чуть что вскакивала на что-нибудь высокое, и низкорослые таксы смотрели на такое ее тактическое превосходство с неутоленной, неослабевающей завистью превосходящего силой, но проигравшего противника. Мы с Васей пили кофе, беззаботно болтали, хохотали над ерундой, строили планы на предстоящие выходные.
– Друзья на дачу приглашают давно, – говорил Василий, – обижаются, что не едем.
И я решила: пора. Уже даже рот открыла, чтобы расспросить Васю
