я же мысленно задавал время и точку перехода. Резко подскочил на ноги и подойдя к окну, отодвинул штору.
— Уф-ф, вечер. Надеюсь, того же дня, а то мне ещё с Юсуповым встречаться, — пробормотал раздраженно.
Дверь распахнулась и на пороге появился Петрович.
— С возвращением тебя, ученичок, — недобро оскалился дед и вломил мне по лбу, да так, что я плюхнулся задницей на кровать.
— За что?
— Тебе разжевать? Мало того что промолчал о «бессмертном», схлестнулся с ним один на один без всякой подстраховки, так еще и всех домочадцев перепугал.
— Допустим не всех, а только половину, остальные в курсе моих способностей, — проворчал я, потирая ушибленное место.
— Макс, — послышался взволнованный крик Славки, а затем и Сергея.
Оба пацана влетели в комнату, чуть не сбив Томилина с ног.
— Что такое?
— Ты живой!
— Да что со мной может случиться?
— Не скажи, — в дверной проеме показалась Олеся, — Николай Петрович принес домой твое бездыханное тело. ТЫ БЫЛ МЕРТВ! Потрудись объяснить, — рявкнула тетка.
— Эм-м, так получилось, — попытался я сделать глаза котяры из Шрека, но видимо с треском провалился.
— Максим, — напористо произнесла женщина.
— Олеся, не бери в голову. Как я мог умереть? Сама-то подумай — такое в принципе невозможно. Я всего лишь находился без сознания.
Посмотрев на родственницу, понял, что мои слова ее абсолютно не убедили.
— Малышня, а ну-ка марш отсюда, Максиму нужно отдохнуть, — проворчал дед.
Ребята чуть помялись, но ослушаться Петровича не решились.
Как только они скрылись из вида, учитель укоризненно покачал головой.
— Эх, да что с тобой говорить.
— Пойми Петрович, другого выхода не было.
— Навел ты шороху, парень, так что объясняться все же придется: перед Олесей, Наденькой и Стеллой Яковлевной.
— Ага, давай всем растрезвоним, что я бессмертный, скривился как от лимона и глянул на недоверчиво смотрящую на меня тетку.
— Да они и так уже почти догадались.
Поморщился.
— Как Стелла?
— Бедная женщина, но стойкая. Крепко ей досталось. Наденька устроила ее в комнате по соседству. Дежурит около нее. Алинка за какими-то зельями помчалась, но не думаю, что помогут. Насколько могу судить, «бессмертный» над ней хорошенько поработал.
— Угу.
— Эм-м, Олесь, — перевел я взгляд на женщину, — Давай чуть позже поговорим. Я обещаю, что все расскажу.
— Ох, племянничек, у тебя секретов, как тараканов в бараке. Не вывести.
— В этом вся соль. Вот такой я загадочный. Ты иди пока, мне с Петровичем поговорить надо.
Родственница согласно кивнула и покинула наше мужское общество.
— День-то хоть тот же? — поинтересовался у учителя.
— Да.
Посмотрел на настенные часы.
— Отлично. Сейчас навещу Стеллу, а затем еще успею смотаться по делам.
— Куда это? — настороженно поинтересовался Томилин, — Надеюсь не выслеживать этого ублюдка?
— Нет, хоть и хотелось бы. Пока не сдюжу, так что будем прикрывать тылы. Кстати, тут выяснились некоторые особенности, и в общем, все серьезнее, чем я думал изначально.
— Рассказывай.
Пришлось вкратце передать разговор со Смертью и выслушать забористый мат Петровича.
— Что произошло в парке после того, как я дал дуба? — прервал матерную тираду.
— «Бессмертный» упал с перерезанным горлом. Здорово ты ему шкуру подпортил, правда удар вышел не точен, до позвонков не достал, еще бы несколько сантиметров и гаденышу конец. Жаль, не свезло. Я в первую очередь к Подольской подбежал, упустил время. Кто же знал, что он падла, такой живучий. Руки к голове поднял, прижал ее крепче к шее и… Я тогда реально подумал, что у меня глюки. Рана затянулась почти мгновенно. Странно, что он нападать не стал. Бросился наутек. Я хотел за ним ломануться, но Стеллу нельзя было одну оставлять, да и понимал, что я такому мастодонту не соперник. Положит он меня, как есть — положит, даже в таком ослабленном состоянии.
— Ух ты, Петрович. У тебя появилась выдержка! Раньше бы кинулся догонять не взирая на последствия.
— Ты меня за совсем-то безбашенного не держи. Я теперь подставляться не стану, у меня появилось для кого жить.
— Ах-ха, Наденька, умница, так держать.
— Не только она. Все вы мне семьей стали, — ворчливо пробормотал дед.
Я же вновь стал серьезным, стерев с лица улыбку.
— Стелла в сознании?
— Да, но… Не выдюжить ей. Я диагностику провел. Там почти каша из органов.
— Восстановим. Главное жизненную силу вернуть, а с остальным справимся. Завтра с утра за Рабашским смотаюсь. Привезу сюда, придется занятия пропустить. Он первоклассный специалист. Вдвоем быстро на ноги поставим. Главное, чтобы бессмертного нигде поблизости не оказалось, а то опять присосется как пиявка.
— Это все хорошо, но как ты будешь жизненную энергию ей восстанавливать?
— Хе-х, а разве тебе Алина ничего не говорила?
— Мы с этой вертихвосткой не разговариваем.
— А зря, пора уже зарыть топор войны. Пойми, она не убийца, не садистка, просто женщина, оказавшаяся жертвой обстоятельств.
— Прямо безобидная зайка, — скривился Томилин.
— Скорее изворотливая лиса, но это не делает ее плохим человеком, но да ладно, чувствую спорить об этом мы можем до посинения. Пойду лучше, гляну на Стеллу.
Глава 23
Скрип двери заставил женщину, сидящую у постели больной, повернуться.
— Максим, наконец-то, — прошептала Ивлеева со слезами на глазах и посмотрела на меня с надеждой, — Ты можешь хоть что-то сделать?
— Могу, — ответил тихо, подходя к мечущейся по кровати Подольской и накидывая сонное заклинание, — Чего раньше не додумались?
— Не знаю, вдруг бы это повредило?
— Ага, а боль значит не повредит? Сердце не выдержит и все, приплыли, спасать будет некого.
— Максим, кто ее так? За что?
— Не те вопросы, Надежда, да и ответы не время давать. Ты сходи, чаю что ли попей или перекуси, а я пока нашей больной займусь.
Ивлеева, к ее чести, уже привыкла иметь со мной дело, поэтому ничего спрашивать не стала, только посмотрела красноречивым взглядом, говорящим: все расскажешь, иначе сама вытрясу.
Уверен, она это сделает. Надежда женщина клещ, вопьется, не отцепишь, пока своего не добьется.
Как только за Ивлеевой закрылась дверь, не стал терять времени и приступил к диагностике.
М-да, ситуация швах.
Даже боюсь вливать в нее силу, чуть больше подам и процессы жизнедеятельности ускорятся, тем самым давая нагрузку на все органы, а они у нее и так на ладан дышат. Небольшой перегруз и откажут нахрен, но и совсем без подпитки жизненной силой не справиться.
Я, конечно, Подольскую вытяну, только торопиться с этим делом нельзя, надо действовать медленно и осторожно.
Присел на краешек кровати и всмотрелся в бледное лицо проректора.
Эх, дилемма.
— Простите, Стелла Яковлевна, я в душе хоть и джентльмен, прежде чем поцеловать женщину всегда спрашиваю разрешения, но не в данном случае.
Как говорится: прими за лекарство.
Трахать бессознательное тело я бы не стал, да и энергии при этом процессе выделилось бы куда больше, чем смог выдержать организм Подольской. Поцелуя должно было хватить, чтобы поддержать жизнь в разваливающемся теле на протяжении пары-тройки дней.
Завтра привезу Рабашского, и постараемся сделать практически невозможное — поставить Стеллу на ноги. Конечно, понадобиться не один сеанс лечения, но я почему-то уверен, что все получится, просто не может быть по-другому.
Задумался: окажись я в таком положении, как бы отреагировал на подобные манипуляции со стороны постороннего человека?
Ответ был однозначный.
Если от этого зависела моя жизнь, точно был бы не против чтобы мое бессознательное тело объезжало хоть десять наездниц, да хоть тысяча — главное, чтобы не затрахали до окончательной смерти.
Что-то я отвлекся, пора возвращаться к насущным проблемам.
Провел ладонью по щеке женщины, и склонившись, коснулся сухих губ своими.
Целовать бесчувственное тело то-еще удовольствие. Я вам не долбанный принц из сказки, а Подольская уж точно не спящая красавица, но…
Раздвинул языком губы, попытавшись вдохнуть энергию, поморщился, тут же отстранившись.
Не выходит.
Не совсем так: энергия потянулась от меня к женщине, но не жизненная, а та, которую я обычно потреблял для себя.
Когда трахался с Алиной, сразу делал преобразования из одной формы в другую, а сейчас не получалось.
Почему?
Хе-х, а ответ-то как на ладони.
Я ни капли не возбужден.
— Твою костлявую задницу! Делать-то что?
Можно сходить пошалить с Алинкой, а потом бегом вернуться к постели Стеллы, но подруги, как назло, не было дома, значит — этот вариант отпадал.
Мышцы на шее Подольской напряглись, и несмотря на то, что я погрузил ее в сон, тело изогнулась в конвульсии.
— Тихо! — рявкнул непонятно зачем, надавив на плечи и не давая двигаться, при этом вливая в сонное плетение больше энергии, тем самым заставляя погрузиться в еще большее забытье.
Взял руку, нащупывая бешено прыгающий пульс.
Плохо, очень плохо. Похоже
