за край одно из них, чаша оказалась слишком большой, чтобы я смог поднять ее двумя руками. До самых ее краев стекали черные пятна.
Я в ужасе отпрянул. Под моими каблуками что-то хрустнуло, и посмотрев вниз, я увидел сломанную кость. Направив луч фонаря в темноту, мне удалось осветить еще больше костей, разбросанных по липкому полу. В нишах по обеим сторонами лежали целые скелеты, некоторые валялись в куче, другие висели на цепях.
Я побежал. Поскользнувшись на окровавленном полу, я продолжил бежать. Мое недомогание потонуло в ужасе. Труп на Илехе был таким же — обескровленным, высосанным дочиста, с разорванной плотью, чтобы удовлетворить какое-то неестественное желание, и теперь я точно знал, что это сделали они. Сомнений не осталось. Что-то было не так, что-то, что они сохранили в себе еще со времен великих перемен, что-то, что гноилось, затягивалось и не было искоренено.
Я споткнулся, опустился на колени и заскользил по грязной палубе. До меня донесся тяжелый грохот, эхом отдававший в длинном зале. Пошатываясь, я поднялся на ноги. Меня охватила паника, дыхание участилось, а в глазах все плыло. Я быстро бежал моя влажная одежда развевалась вокруг меня.
Чуть впереди я увидел узкий проем, кусочек бледного света среди кромешной тьмы. Я помчался к нему, мои легкие горели. Все вокруг плыло, проносилось и выглядело разрушено, шум мотора превратился в рев, но я все еще слышал их — шаги, приближающиеся ко мне, не торопливые, но тяжелые, целеустремленные.
Я почти добрался до прохода. Я увидел открытый дверной проем, возможно, ведущий в новые коридоры, а может, еще дальше в этот мрачный лабиринт древнего безумия. Я знал, что это не спасло бы меня, но все равно продолжал бежать, вплоть до того момента, когда на моем плече сомкнулась перчатка и потащила назад.
Все происходило точно так же, как и на Илехе. Мне повалили с ног, скрутили, без труда удерживая одной рукой, как связку тряпья. Я увидел, что смотрю прямо на тот же шлем-маску, с той же гравировкой и тем же рисунком горящих глаз.
— Я под защитой! — нелепо пропищал я, охваченный ужасом.
Линзы шлема Астартес ничего не выражал. Он смотрел на меня с минут, и все, что я смог подумать, это то, что он решает, как лучше меня убить.
— Тебе не следует здесь находиться, — прорычал он наконец, снова начиная идти. — Сейчас это все закончится.
Глава 14
Я не помню почти ничего из того, что произошло далее. Меня практически несли на руках, а когда я пытался удержаться на ногах, мои ноги скользили по палубе. Мы прошли еще по нескольким бесконечным коридорам, так же через несколько темных, мрачных залов. Я не видел ни одного из обитателей этого подземного мира — скорее всего они рассудили, что разумнее всего будет держаться подальше.
В конце концов мы вышли в круглый зал, расположенный где-то в глубине подземелья «Красной Слезы». Его архитектура была схожа с той галереей, где я нашел алтарь, хотя и выглядел почище. Над нами возвышался высокий свод, заканчивающийся красный фонарем, который отбрасывал кровавый отблеск на окружающий черный металл. Меня бросили в кресло — железный стул с высокой спинкой, сделанный под космодесантника. Мой похититель стоял передо мной. Я попытался рассмотреть его.
— Ты Офаним, — произнес я, слегка невнятно выговаривая слова. Меня лихорадило и я чувствовал себя измотанным.
Он просто смотрел на меня. На его поясе висел меч, на рукояти которого было множество драгоценных украшений, и я не мог отделаться от мысли, что ему не терпится его использовать. Когда он наконец заговорил, его голос звучал на удивление ровно.
— Ты под защитой примарха, — произнес он. — Это единственная причина, по которой ты все еще жив.
— Это моя работа, — ответил я, пытаясь придать себе хоть немного покорности. — Записывать то, что я вижу.
— Эти места под охраной. Я не знаю, почему они не охранялись.
Я чувствовал, что у меня снова учащается дыхание, и изо всех сил старался успокоиться. Он все еще не убил меня. Он даже не достал свой клинок.
— Что там происходит? — спросил я.
— Древние обряды, — прозвучало в ответ. Но Офаним ничего не сказал — вторая дверь беззвучно открылась, и вошел примарх.
Как и тогда, когда я увидел его в первый раз, он словно осветил пространство. Свет отражался от множества мелких точек розового золота на его доспехах. Он был без шлема, и его длинные волосы свободно падали на помятый нагрудник.
Мой похититель поклонился примарху, бросил на меня последний непостижимый взгляд и удалился. Двери за ним закрылись, оставив меня наедине с объектом моего изучения.
— Как вы… — начал я.
— Мне стало интересно, будешь ли ты продолжать, — спокойно сказал Сангвиний, подойдя ко мне. Я поерзал в кресле, желая сесть поудобнее. Но боевой пластине примарха виднелись шрамы после недавней битвы — должно быть, он прибыл сюда сразу после стыковки с флагманом. — Я думал, сможешь ли ты противостоять желанию продолжать копать.
— Вы бы могли остановить меня.
— Мог.
— Но не сделали этого.
Сангвиний сложил руки, и я увидел, как огромная тень его крыльев прошелестела у него за спиной.
— Разве ты не помнишь, что я сказал тебе в нашу первую встречу?
Пиши искренне и без страха.
— Тогда я должен спросить вас, — начал я осторожно. — Что здесь происходит.
Примарх выдержал паузу, подыскивая нужные слова.
— Тень осталась, — наконец сказал он. — Мы носим ее с собой. — Он сухо улыбнулся. — Ты был прав. Мы носим маски над этой тенью. Все мы знаем это. Люди на наших кораблях знают это. Мой брат Хорус. Я бы даже сказал, что об этом скорее всего знает любой разумный человек. И все же об этом никогда не говорят. Почему? Потому что легче наслаждаться маской, чем поверить в плоть под ней.
— Это ужасно.
— Я знаю.
— Я не могу выбросить этого из головы.
— От тебя этого и не требуется.
Я глубоко вздохнул. Страх все еще не отпустил меня, а сердце бешено колотилось. Неужели именно такая судьба ждала меня теперь — быть привязанным к одному из этих алтарей, чтобы мое тело обескровили, а разум очистили от воспоминаний? Если это так, то я ничего не мог с этим поделать. Оставалось только продолжать говорить — то, что я всегда и делал, единственное, что делало мой кошмар чуть менее реальным.
— Моя коллега, Джудита, — сказала я. — Я думаю, она боготворит вас.
— Меня боготворили всю мою жизнь. И мне будут поклоняться
